«Родителям я говорю честно: это каторжная работа, галеры»

Валерий Пясецкий – ученик знаменитой Анны Артоболевской и один из учителей знаменитого Дениса Мацуева – приехал в Челябинск, чтобы дать мастер-класс юным пианистам Южного Урала. Не всякий даже великий пианист способен стать хорошим преподавателем. Валерий Пясецкий, который на протяжении многих лет выступал в лучших залах страны и мира, стал таким преподавателем и вырастил сегодняшнюю славу России – Дениса Мацуева. Как сочетать несочетаемое? Можно ли предсказать олимп? И есть ли еще в мире такая школа, как в России? Об этом и многом другом мы говорили с Валерием Пясецким.

«Эти дети рано взрослеют»

– Валерий Владимирович, вы часто даете мастер-классы в регионах страны, чего ждете от встреч с талантливыми детьми?

– Появления интересных музыкантов, личностей, индивидуальностей.

– Это можно определить с одного урока?

– Когда ты смотришь в их глаза, слышишь, как они играют, общаешься, сразу видно, заслуживает ребенок особого внимания или ему еще надо заниматься и заниматься.

– Бывает, что вы открываете индивидуальность, но юному музыканту не хватает трудолюбия, и высококлассным музыкантом он не становится?

– К сожалению, в моей жизни был один такой случай. Но это был уже достаточно взрослый музыкант. Не сложилось, не получилось. Очень жаль. Но все-таки это редкость. Обычно, когда ребенку дается шанс – приглашение в программу «Новые имена», например, – то он этот шанс использует. Эти дети рано взрослеют и понимают: если им дан дар от Бога, то это не освобождает от работы, заниматься надо много и постоянно.

– Ваше впечатление от встреч с юными челябинскими пианистами?

– Очень неплохие ребята, двое из них получат стипендию фонда «Новые имена», оба хорошие музыканты. Одного из них, Владимира Петрова, я слышал раньше, и он мне уже тогда понравился, а вчера он играл первый концерт Шопена, и это было очень достойно.

– Дают ли ребенку подобные мастер-классы шанс поехать на учебу в Москву?

– Безусловно, если есть на то желание самого ученика и его родителей. Здесь ведь много составляющих: нужно поступить в учебное заведение, то есть хорошо сдать экзамены...

– Разве ваша рекомендация не играет в этом решающей роли?

– Моя рекомендация дает повод для раздумий юному музыканту и его родителям. Потому что учеба в Москве связана с многочисленными трудностями, в том числе и с материальными затратами на переезд, жилье, питание...

– Родителям даже очень талантливых детей приходится платить за их образование в Центральной музыкальной школе, например?

– Нет, платить приходится только за проживание, питание, билеты, короче говоря, за жизнь в Москве. А московские цены, как известно, на порядок отличаются от цен в регионах. И любой переезд в Москву несет определенные материальные потери. Самый главный вопрос – где жить? Не у всех есть квартира в Москве или родственники. Кто-то отдает ребенка в интернат, если речь идет об учебе в ЦМШ. Но ведь кто-то и не согласится, чтобы его ребенок жил в интернате. Это все проблематично.

– То же самое происходило во времена Советского Союза?

– Да, конечно. Но во времена СССР не было такого разброса цен между Челябинском и Москвой. Всех подробностей в этом плане я не знаю, потому что за все годы моей работы в ЦМШ у меня мало занималось ребят из интерната. Но знаю точно, что и тогда за интернат платили копейки, если вообще платили, и сейчас это чисто символическая плата.

– Как эта проблема смотрится на фоне грантов западных, в частности, американских учебных заведений, где талантливые дети получают, как правило, полный грант на обучение, проживание, питание?

– Насколько мне известно, полный грант получают только единицы. Это редчайший случай. Обычно грант покрывает часть расходов, если говорить о музыкальном образовании в той же Джульярдской школе или школах Европы. В Европе музыкальное образование часто бесплатное, но там нужно платить за квартиру, питание. Хотя и там цены не идут в сравнение с московскими. Везде есть свои плюсы и свои минусы.

Будет ли другой Денис Мацуев?

– Преподаватели вкладывают огромные, в том числе и душевные силы, чтобы отыскать эти, как говорит Денис Мацуев, искорки, воспитать их. Приходится ли преподавателю принимать участие в решении вопросов материального порядка, когда ребенок безусловно талантлив, но у родителей нет денег на его образование?

– Приходится. Обращаюсь к тем, кто может помочь. Это в том числе и мои бывшие ученики. В частности, обращаюсь к Денису. Под его патронажем выступает целый ряд моих учеников. В свое время это были и Анна Денисова, и Дмитрий Майборода, и Динара Наджафова. Сегодня это Роман Болдырев, Даниил Харитонов, целая компания учеников. Безусловно, это ученики высшего класса. Денис Мацуев показывает их во многих концертах и во многих странах мира. То же самое делают и другие известные музыканты. И еще есть различные благотворительные фонды. Фонд «Новые имена» – это и поездки, и стипендии, и мастер-классы, и та же летняя школа в Суздале, где часто бывают мои ученики.

– То есть некий оазис для таких детей в России все-таки создан, и проблемы решать можно?

– Проблему, думаю, можно решить любую, было бы желание . А если ничего не делать, то ничего и не будет.

– Во время фестиваля «Денис Мацуев представляет...» в Челябинске вы не только вели мастер-классы, но были на концертах. В том числе на сольном концерте своего бывшего ученика Дениса Мацуева. По-прежнему волнуетесь, когда он на сцене?

– Нет, конечно же, сейчас у меня уже нет никакого волнения. Скорее, присутствует счастье от сознания того, что в появлении этой ярчайшей звезды на мировом пианистическом небосклоне есть частица и моего труда. Я недавно был совершенно потрясен, когда он в Большом зале Московской консерватории играл с оркестром Второй концерт Чайковского. А вчерашний сольный концерт только подтвердил, что на сегодня Денису, пожалуй, нет равных. Денис Мацуев – явление уникальное.

– Каким он был учеником – послушным, упрямым?

– Замечательным! Не знаю, встречу ли когда-нибудь еще такого. Когда он учился в школе, выступление на сцене для него было счастьем – только выпустите его туда. Никогда не волновался и не боялся, как другие дети. Сцена уже тогда была его жизнью. Денис был и остается очень общительным, добрым. Он приехал ко мне учиться уже достаточно взрослым – в то время он перешел в девятый класс. Это был жизнерадостный, веселый, коммуникабельный, энергичный, очень спортивный и без каких-либо комплексов молодой человек. При этом, что самое важное для пианиста, – с фантастическими руками, головой, ушами. Полный набор данных для того, чтобы стать таким пианистом, каким он стал.

– Он признается, что в детстве ему пришлось выбирать между спортом и музыкой, это чувствовалось?

– Да, он очень любил футбол и вообще спорт, но музыка все-таки заняла главное место в его жизни. Кстати, любовь к спорту ему здорово помогала. Нельзя зацикливаться только на музыке, во всем нужна мера. И спортивная нагрузка была для него эмоциональным выбросом, что ему только помогало в занятиях музыкой. Да и сейчас спорт для него – настоящая отдушина.

– Его характер с годами не изменился?

– Нисколько.

– По-моему, у него хороший иммунитет против звездной болезни. Это тоже дар природы, или это нужно воспитать в ребенке?

– Он ведет себя очень просто и естественно в обычной жизни, хотя сегодня его слава и популярность запредельны. Но нет в нем и тени снобизма. В этом плане многое зависит от родителей, даже не от преподавателя. К сожалению, очень часто родители, поняв, что их чадо делает большие успехи, начинают вести себя не совсем нормально, и частенько это заканчивается плачевно. Родители Дениса Мацуева – совершенно другой случай, они всегда правильно воспитывали сына и сейчас оказывают ему неоценимую помощь, дай бог им здоровья.

Прогноз невозможен

– Не все становятся великими музыкантами. Не жаль вкладывать ту же меру труда в музыкантов хорошего профессионального уровня, но не звезд?

– Своего труда мне не жаль ни для кого, потому что это моя работа, моя жизнь. Я занимаюсь тем, что, как мне кажется, умею делать, и это приносит мне огромное удовлетворение. Я живу благодаря этому. А какое место мои ученики займут в этой жизни – вопрос достаточно сложный. Знаменитых – единицы, так и должно быть. Что касается тех, кто не достиг каких-то настоящих высот, то каждому свое. Это складывается из целого ряда причин: у кого-то таланта меньше, кто-то занимался больше... Миллион причин. Кому-то повезет больше, кому-то – меньше. Прогнозировать успех невозможно. Да и не нужно.

– Переживаете по поводу того, что лучшие молодые музыканты сегодня часто покидают Россию? С этим ничего нельзя поделать?

– Единственное, что можно сделать для изменения ситуации, – уделять больше внимания культуре в целом. И образованию, конечно же. Профессиональному особенно. Потому что такие школы, как ЦМШ, уникальны. ЦМШ – единственная в мире школа, ничего подобного больше нет и, возможно, никогда не будет. Но и она требует большего внимания. Конечно, ребята уезжают, потому что труд в тех странах ценится и оплачивается на совершенно другом уровне. Однако каждый сам для себя решает. Мои друзья-однокашники, например, почти все уехали, никого в России не осталось. А я живу и работаю здесь.

– Когда вы почувствовали в себе задатки преподавателя? Какую роль в том, что вы стали преподавать, сыграла Анна Даниловна Артоболевская – ваш учитель?

– Думаю, сам факт, что моим преподавателем была Анна Даниловна, сыграл решающую роль. Мало того что я у нее учился, я практически целыми днями находился в ее квартире, потому что жили мы в одном подъезде. И я проводил у нее немало времени, это наложило отпечаток. Мне легче заниматься преподаванием, потому что ее пример всегда в памяти. И еще. Спасибо моему отцу, который сохранил все мои школьные тетради с записями Анны Даниловны. Когда я начал преподавать, они стали моей настольной книгой. Я просто раскрывал эти тетради и задавал своим ученикам поурочно все те же задания, которые когда-то выполнял сам.

– Каким качествам Артоболевской хочется подражать и сегодня, имея уже свой опыт преподавания?

– Я вообще стараюсь делать все то, что когда-то делала она. Только не слепо копирую, а преломляю в условиях дня сегодняшнего. Но основа всего – фанатичная любовь к музыке и инструменту, как к живому существу. Это самое главное. Учеников Анны Даниловны, хотя не все они стали профессиональными пианистами, объединяет бесконечная любовь к музыке и их постоянное возвращение к роялю, даже если они не ведут концертную деятельность, а остались любителями. И еще одна важная деталь: когда ученики Артоболевской касаются клавишей, инструмент звучит великолепно, независимо от того, сделан он известнейшей мировой фирмой или, к примеру, во Владимире. Это результат того, что в нас воспитано особое отношение к звуку как к живому существу.

Взаимная любовь

– Скажите, преподаватель музыки должен быть добрым или строгим?

– Добрым и очень строгим. (Улыбается.)

– Как это может сочетаться?

– Если не получается сочетать два этих качества, то вы не должны работать преподавателем. Строгость – это не наказание. Это требовательность. Однако без доброты ваша работа стопроцентно обречена на неуспех. Лучше сразу отказаться от преподавания.

– А что делать, если вы понимаете, что ребенок устал, что-то не доделал и пришел неготовым на урок?

– Вообще-то они приучены к тому, чтобы на урок приходить готовыми. Если не готов, отправляю заниматься: приходите завтра. Если не заниматься, надо вообще отказаться от музыки.

– Важен ли для преподавателя личный опыт концертной деятельности?

– Не считаю, что он обязательно необходим. Преподавание и концертирование очень тяжело совмещать. Но в любом случае педагог обязательно должен быть хорошим пианистом. У него должна сложиться взаимная любовь с тем инструментом, игре на котором он учит детей. Без этого невозможно преподавать.

– Насколько важны фестивали такого уровня, как «Денис Мацуев представляет...», в регионах?

– Это мощнейшее средство для привлечения внимания к культуре. То, что делает Денис Мацуев, очень важно, судя уже по тому, как это принимает публика. И потом, он привозит в регионы поколение 30-летних музыкантов, и звучат инструменты, которые нечасто можно услышать в классических концертах. Например, баян, гитара, труба. Даже на меня эти концерты произвели ошеломляющее впечатление. А публика стоя устраивала многоминутные овации. И битком забитые залы! Это само за себя говорит, и такая деятельность заслуживает глубокого уважения. Почаще бы такие фестивали проводить по всей стране.

– Вы не журите Дениса Мацуева за то, что он растрачивается так безоглядно? Ведь такие фестивали отнимают массу времени и сил.

– Нет, вы знаете, это тоже его жизнь. Он делает так, как считает нужным. Конечно, всегда нужно помнить о том, что существует предел человеческих сил. А Денис работает на пределе. Но давать ему советов я не буду, потому что он поступает верно. Если он не будет этого делать, то все мы очень многое потеряем.

Иные стандарты

– Когда вы говорите своим ученикам, что нужно много работать, какой аргумент главный?

– Когда ко мне приводят пятилетнего ребенка, он в этом ничего не смыслит, и я ему ничего не говорю. Другое дело – родители. Вот им я говорю, что дело, которым они собираются занять своего ребенка, – это каторжная работа, галеры. И если они к этому готовы, то мы можем попробовать. И надо, чтобы они знали, что это не сулит им золотые горы, что это не дорога на олимп. Это каторжный труд, и нет никакой гарантии на «звездность» пути. В этом плане я считаю себя абсолютно честным человеком, потому что говорю об этом открыто.

– Для такой работы человек физически должен быть крепким. В ЦМШ особое отношение к физкультуре?

– Нет, в этом плане ничего особенного в ЦМШ нет. У нас есть только банальный урок физкультуры, хотя сегодняшний директор школы Владимир Павлович Овчинников – мой однокашник, мы оба выросли у Артоболевской, я знаю его с пятилетнего возраста, – прекрасно понимает проблему. Но мы же втиснуты в те самые госстандарты образования, обойти которые невозможно. А количество времени в сутках, к сожалению, ограничено: наши дети не только музыкой занимаются, у них еще и общеобразовательная программа. Кроме того, много времени отнимает дорога в школу и обратно. Как выйти из этого замкнутого круга? Считаю, что такие школы, как ЦМШ, должны заниматься по особым учебным программам, иметь особые образовательные стандарты, потому что нельзя такую школу подгрести под общеобразовательную. Это просто невозможно, ведь у детей много специальных занятий. При этом у ребенка должно оставаться время на отдых, на ту же физкультуру, иначе он просто заболеет. ЦМШ должна иметь особый статус!

– В нашей стране за эти годы много чего утрачено, удалось ли сохранить русскую фортепианную школу, которая всегда славилась в мире?

– Судя по тому, что у нас всегда хотят учиться иностранцы – и с Запада, и с Востока, – да. Это уникальная школа.

– Кто стоял у истоков этой школы?

– Все началось с Александра Борисовича Гольденвейзера, а потом можно перечислить гигантский список имен. Я назову лишь пять фамилий, которые внесли неоценимый вклад в детскую педагогику: Анна Даниловна Артоболевская, Татьяна Евгеньевна Кестнер, Елена Петровна Ховен, Тамара Александровна Бобович, Евгений Михайлович Тимакин. Но имен гораздо больше.

– Можно уверенно сказать, что этой школе в мире нет равных и сегодня?

– При всем моем уважении к другим школам – да. Те традиции, а нашей школе более 75 лет, которые были заложены и сохраняются поныне, – это неповторимый опыт. Такого нет нигде в мире. Были попытки создать аналоги ЦМШ в разных странах, но не увенчались пока успехом.

Источник: cheldiplom.ru