"Одаренный ребенок должен иметь преимущество..."

В чем суть противоречий современной школы и современного общества? Почему комфорт и технологии отодвинули учителя и ученика на второй план? Далек ли тот день, когда произойдет приватизация в границах обязательного образования? Зачем Первой гимназии имя Фридриха Энгельса и коммунары? Почему интернет-сообщество вызывает массу вопросов у директора самой известной челябинской школы? Интервью с Дамиром Тимерхановым вряд ли оставит кого-нибудь равнодушным.

Сердце школы

– Судя по форумам интернет-изданий, недовольство родителей школой все возрастает. Всем очевидно, что мы идет по пути коммерциализации обязательного образования, при этом наши школы по-прежнему именуются государственными – не в этом ли корень всех противоречий?

– Проблема на самом деле очень многогранна, это лишь одна из ее сторон. Но я сразу хотел бы высказать свое отношение к форумам. Уважительно отношусь к мнению лишь авторизованных участников интернет-сообщества. Человек должен четко понимать, что за свои слова он несет полную ответственность. Что бы он ни сказал, о ком бы ни высказался, какую бы ни занял позицию, все будут четко знать, что это Иванов Иван Иванович.

Мы постоянно говорим с детьми на уроках о том, что у свободы есть обратная сторона – ответственность. Когда диссиденты в 1968 вышли на Красную площадь, они осознавали, что, высказав публично свое несогласие с введением советских войск в Чехословакию, ставят под удар себя и свои семьи. И мы можем сколько угодно рассуждать, насколько они были вменяемы, но это была гражданская позиция.

Есть и сегодня люди, которые с чем-то не согласны и которые называют свое настоящее имя. Все четко знают, что за блогом Алексея Навального стоит реальный человек, который выбрал свою линию в жизни и несет за это ответственность. А в форумах, где все выступают под никами, достаточно не просто злорадства, но и откровенной клеветы.

– Но нельзя отрицать, что и проблемы там называются вполне реальные.

– Так из чего же складывается недовольство школой? На мой взгляд, одним из главных моментов здесь становится недовольство отдельно взятого родителя или ребенка отдельно взятым учителем.

Школа воспринимается прежде всего через личность учителя, завуча, директора. И главная несостыковка здесь, считаю, в том, что россияне по-прежнему в лице учителя хотят видеть миссионера, который приходит работать в школу за идею.

Мы никогда не задаемся вопросом, каким должен быть кондуктор, металлург, бухгалтер, но мы продолжаем говорить о врачах и учителях с позиций прошедшего советского времени – «они пришли дарить себя детям, людям»... Мы не желаем понять, что учителя живут в рамках той же экономической реальности, которая складывается сегодня для всех нас.

– Вы предлагаете родителям понять, что ситуация изменилась и нужно принимать учителя таким, какой он есть?

– Если мы по-прежнему будем подходить к оценке учителя с морально-нравственной позиции, то давайте ему платить такие деньги, которые были бы адекватны тому спросу, который мы заявляем. Чтобы учитель понимал, если он не соответствует тем требованиям, которые предъявляют ему государство и родители, то он будет уволен. И знал, что на вакантное место всегда есть очередь. В этом случае у нас возникнет абсолютно нормальная рыночная ситуация.

Следующая грань проблемы, о которой вы сказали, и я в этой части с вами соглашусь, что в законе об образовании – и в старом, и в проекте нового – по-прежнему звучит (пусть не дословно), что начальное и основное общее образование у нас бесплатные. Соответственно наша советская ментальность позволяет нам сделать вывод: бесплатно – значит, даром. И поэтому помощь школе отменяется.

Эта проблема формировалась много лет. В свое время большинство потребностей школы удовлетворяло государство, но постепенно финансирование образования перешло на остаточный принцип, и сегодня достаточно ясно, что происходит недофинансирование. В отдельных регионах ситуацию можно назвать совсем критической, в других руководство области или муниципалитеты делают огромные усилия, чтобы ее изменить.

– Разве не тот же самый принцип финансирования школы мы наблюдали и в эпоху социализма? Просто запросы и самой школы, и родителей были намного скромнее.

– Согласен, школа тогда финансировалась соответственно тем запросам, которые были у общества: скромные парты, грифельная доска и учитель у этой доски.

На самом-то деле, это была более антропоцентричная система, потому что в ее основе стояли учитель и ученик. Сегодня же мы говорим о технологиях, комфорте и многом другом, а учитель и ученик уходят на второй план. Хотя и теперь я считаю, что сердцем школы должен оставаться учитель, стоящий с мелом у доски.

Желания и возможности

– Но ежегодно, когда верстается бюджет, подчеркивается, что большая его часть уходит на содержание школ и больниц, на социальную сферу. Это не так?

– Так, но мы должны понимать, что представляет из себя этот бюджет. Если из рубля отдавать на образование 60 копеек, то это, конечно же, 60%. Но это всего лишь 60 копеек!

Социальная сфера может жить безбедно только в условиях эффективной экономики. У нас ее сегодня нет – производственная сфера в стране практически не развита и бюджет страны такой, какой он есть. Поэтому, как говорят в России, ноги надо протягивать согласно длине одеяла.

Для того, чтобы появились деньги, их надо либо заработать в условиях эффективного производства, либо часть нефтедолларов отдавать на нужды социальной сферы, что нереалистично в эпоху государственно-монополистического капитализма. Есть и другой вариант – перевод школы на рыночную основу. Если это образовательная услуга, давайте ее продавать. Но население к этому не готово ни психологически, ни материально.

– И поэтому, как ни крути, школа вынуждена прибегнуть к родительскому софинансированию?

– Сегодня мы вновь заговорили о шефской помощи. В советские времена все то, что недофинансировало государство, восполнялось предприятиями. Можно говорить, что в то время в стране существовало своего рода гражданское общество, некое community, которое решало многие проблемы. А государство в этот момент уходило на второй план.

Сейчас в городе вновь поднимается вопрос о шефстве. Здорово, если это удастся восстановить, но уже в рамках современного понимания социальной ответственности. Но пока мы все – богатые и бедные – платим в бюджет по 13% подоходного налога, а наша производственная сфера ничего не производит, можем ли мы в рамках такого бюджета обеспечить все потребности школы? Отсюда ситуация недофинансирования образования вытекает вполне логично и возникает необходимость в софинансировании. Но процесс этот должен быть прозрачным и результативным, тогда и конфликтов будет меньше.

– Не лучше ли государству перестать лукавить и признать, что оно не в состоянии содержать имеющееся количество школ, поделить школы на муниципальные и частные?

– Мне кажется, что сегодня наметился этот постепенный переход. Автономизация школ может создать рыночную конкурентную среду, в которой кто-то будет эффективным, а кто-то нет. Но здесь возникает следующая грань проблемы, которая вызывает много противоречий, – как понимать равенство в получении образования, которое прописано в том числе и в законе об образовании? Что такое доступное образование – всем в одинаковом размере или, как во многих других государствах, на которые мы порой равняемся и где есть школы, ориентированные на то, чтобы выпустить в жизнь человека с рабочей профессией, и есть элитные школы, которые готовят людей к высшему образованию?

Но мы ведь до сих пор не можем сказать, сколько нам нужно специалистов с высшим образованием. У нас очень многие родители стоят на позиции – во что бы то ни стало направить своего ребенка в вуз. Потому что для пап и мам это, во-первых, статус, а во-вторых, возможность продлить период инфантильного образа жизни для своего ребенка. Самое странное, что порой не задается вопрос: где будут работать выпускники вузов? Поэтому у нас по специальности работает от 10 до 30% процентов людей с высшим образованием, а часть выпускников вузов вообще трудятся на работах, не связанных с высшим образованием.

– Частная школа – наше недалекое будущее?

– Коммерциализация образования идет, но до частных школ, в понимании Европы и Америки, нам очень и очень далеко. Те частные школы, которые возникли в России в 90-ых (они в свое время создавались при банках, предприятиях, вузах), есть и, вероятно, будут. Но до перехода государственных школ в разряд частных далеко.

– У нас еще в советские времена появились так называемые авторские школы. Казалось бы, сам бог велел создавать частные учебные заведения под личность педагога.

– Юридически это возможно, но все упирается в финансовую составляющую. Создание школы – это очень большие затраты. Они связаны не столько с самим образовательным процессом, сколько с территорией, на которой он будет происходить. Школа требует постоянных вложений, причем огромных.

– Еще одна грань «школьной» проблемы – это элитные школы, в которые хочется попасть всем, но...

– Об этой проблеме я, как директор гимназии, говорю уже много лет. Многие хотят получить достойное образование, поэтому гимназии и лицеи каждый год становятся объектами настоящей осады.

И найти юридическую поддержку в этом вопросе практически невозможно. Государство не решается сделать серьезный шаг в решении вопроса формирования контингента учащихся гимназий и лицеев. А ситуация, когда бы все могли там учиться, просто невозможна. Во-первых, таких школ немного, а во-вторых, теряется сам смысл существования таких заведений, как школы с углубленной программой по определенным предметам для способных детей.

– Что в этой ситуации честнее – задать какую-то планку для будущего гимназиста, касающуюся его интеллекта, готовности, или планку материальную для родителей, которые хотят, чтобы их ребенок учился именно в этой гимназии?

– И в шутку, и всерьез говорю, что голосую за умного и обеспеченного ребенка. Но, безусловно, ребенок одаренный должен иметь преимущество перед всеми остальными. В противном случае, каков критерий формирования гимназии? Сегодня идут споры о том, что невозможно определить способности ребенка. Неправда, существуют методики отслеживания способностей ребенка в любом возрасте. Это не вопрос тестирования. Тестирование – это нахождение правильного ответа из нескольких данных, и к тестированию ребенок младшего возраста, действительно, не готов. Но есть множество других методик, позволяющих выявить способности и годовалого ребенка, и трехлетнего, и шестилетнего.

Сегодня обсуждается вопрос о введении государственного стандарта образования для выпускника детского сада. И он, скорее всего, будет введен в рамках того, что с 1 сентября стартуют федеральные государственные образовательные стандарты школы нового поколения. Мне кажется, честнее, понятнее было бы для всех – и родителей, и школы – если бы мы сказали: критерий вот таков.

– Первая гимназия сформулировала критерии для своих учеников?

– Мы, как и многие другие, работаем через школу по подготовке к первому классу. Мне кажется, это более прозрачный, честный механизм, когда в течение полугода с ребенком работают педагоги, психологи, когда каждый месяц делается срез достигнутого и результаты доводятся до родителей. В процессе всего этого происходит взаимопроникновение семьи и школы, родители и дети могут сделать вывод – нравится им эта школа или нет. А мы видим родителей и ребенка и стараемся понять, какие они.

– Все ли ребята из подготовительной школы попадают в первый класс?

– Нет, не все, потому что желающих попасть на эти курсы гораздо больше, чем мы можем обучать на курсах. И на курсах детей оказывается тоже гораздо больше, чем мы можем взять в первый класс.

– То есть возможна ситуация, когда вы не берете ребенка в первый класс и конфликт вновь неизбежен, ведь родители полгода деньги платили за подготовку?

– Такой ситуации нет, потому что я всем сразу говорю: курсы – это не поступление в первый класс. Целеполагание курсов многогранно. Для родителей оно свое, для школы это момент знакомства с ребенком и честная работа по его подготовке к школе. Неважно, где потом он будет учиться.

– Как поступаете с теми, кто живет в микрорайоне школы и считает своим правом учиться именно здесь?

– Еще одна грань проблемы. Сегодня более двадцати образовательных учреждений в городе не имеет закрепления за ними микрорайонов. И, с моей точки зрения, это соответствует Конституции РФ и закону об образовании, где ничего не говорится про микрорайоны, но где четко сказано, что гражданин РФ от 6,5 до 8 лет поступает в первый класс.

Поэтому, согласно приказу городского управления образования и приказу глав администраций районов, существуют нормативно-правовые документы, где говорится, что гимназии и лицеи – заведения общегородского набора. Хотя, безусловно, есть определенные люди, которые подходят к проблеме с позиции «мы живем недалеко и нам это очень удобно».

Кто-то относится к заведенному в городе порядку с пониманием, кто-то недоволен им. Но я хотел бы обратить внимание родителей на то, что гимназии и лицеи – это не удобная школа по месту жительства, не школа во дворе, это высокие интеллектуальные нагрузки, которые сопровождаются психологическими нагрузками. Выбор родителей должен быть осознанным.

Дети лучше, чем взрослые

– Вы хотели бы оказаться в роли ученика в этой ситуации и в этом времени?

– Стареть не хочется. (Смеется.) С удовольствием вернулся бы в детство. Здесь важно вот что: детство прекрасно тем, что ты не осознаешь груза всех проблем, которые есть в жизни. У детей любого поколения есть масса защитных механизмов, они не воспринимают происходящее, как воспринимаем его мы, взрослые. Потому и называют детство счастливой порой. Разве вам в детстве не казалось, что жизнь прекрасна , что удивительно. (Смеется.) Поэтому я со своим старшим сыном, который в третий класс перешел, проживаю роль школьника, а с дочерью – ей пять лет – дошкольника. Пытаюсь смотреть на вещи их глазами. Осознаю все школьные проблемы и как родитель.

– А если бы предстояло выбирать профессию сегодня, вы вновь пришли бы в школу?

– Я бы выбрал работу с людьми – это точно. А вот сказать, пришел бы я в школу или нет – очень трудно. Я бы изменил смысл заданного вопроса: пожелал бы я, чтобы мои дети стали учителями? Не знаю. Очень и очень сложна работа учителя сегодня, хотя и сегодня она остается благодарной.

– Все-таки благодарной?

– Безусловно. Мне кажется, во многом гораздо более благодарной, чем все другие. Потому что дети лучше, чем взрослые, несмотря на то, что они могут быть и жестокими, и настроение их очень переменчиво. При всем при том, что результат работы учителя отсрочен, он не перестает быть ежеминутным. Влюбленный в свою профессию учитель постоянно видит результаты своего труда. При этом, конечно, хотелось бы, чтобы учитель получал достойную зарплату, достойно жил, чтобы дети видели уверенность учителя в завтрашнем дне. Это очень важный момент в воспитании.

– Еще одна хитрость государства – сегодня идет речь о повышении зарплаты учителям, но решать этот вопрос предстоит директорам школ. Не яблоко ли это раздора внутри коллектива?

Согласен. Но существуют инструменты, которые позволяют ситуацию несколько разрядить. Ментальность странного равенства у нас сохраняется. Почему странного? Потому что усилия мы хотим прикладывать разные, а зарплату получать одинаковую. Но это постепенно уйдет. Для этого критерии оценки работы педагогов должны быть прозрачными и обсуждаемыми в коллективе. Важен голос каждого при решении этого вопроса, и значим!

– У вас именно так все и происходит?

– Есть удачные и неудачные моменты в моей практике. Когда мы переходили на новую систему оплаты труда, я собрал коллектив и предложил всем прописать критерии. Откликнулись единицы. В этом году, надеюсь, ситуация будет более удачной – к педагогическому совету я подготовил таблицу, где порядка 30 критериев результативности работы школы. Я постарался заложить в критерии все стороны жизни школы и таким образом, чтобы это касалось любого учителя – и в начальной школе, и в старших классах, и педагогов дополнительного образования. Там предусмотрена и самооценка, и оценка непосредственного начальника, и, в конечном счете, оценка директора. Надеюсь, это позволит создать достаточно прозрачную ситуацию в оценке КПД, чтобы говорить о стимулировании. Но речь-то опять идет о не очень большой сумме, которая будет являться стимулирующим фактором. Когда мы говорим, что в сумме мы повышаем зарплату предметника на 30%, мы должны осознавать, что ставка учителя сегодня 4140 рублей. И если это 30% от ставки – один момент, если от всей зарплаты – несколько другой. Но в любом случае, это не столь стратегически важные суммы, которые бы сегодня стимулировали выпускников педагогических вузов идти работать в школу.

– У Первой школы всегда была традиция пополнять штат своими выпускниками, которые окончили педуниверситет. Сегодня она прервана?

Конечно. Коллектив стареет, при этом люди очень взрослые по-прежнему работают, они не уходят на пенсию по очень разным причинам, поэтому и вакансий нет. С одной стороны, это положительный момент – стабильный коллектив с высоким уровнем квалификации, большими традициями и так далее.

Но, с другой стороны, я понимаю здраво, что без вливания новой крови у нас не происходит естественной ротации, что важно для здорового изменения коллектива. И что в один прекрасный момент мы, как и другие школы, окажемся на грани пропасти, когда старые учителя уйдут, а новых нет. Или мы окажемся перед серьезным вызовом, дай бог, когда коллектив на 60-80% омолодится, придут люди с совершенно иным менталитетом, из совершенно другой России, выросшие на постсоветских ценностях, если ценностный ряд у них вообще сформировался. И хорошо, если это будут выпускники Первой гимназии. Но они сегодня крайне редко идут в педуниверситет при всем их глубоком уважении к учителям своей школы.

– Наверняка директора школ поднимают эту проблему, вас никто не слышит?

– Не думаю, что не слышат. Вполне возможно, что руководство страны считает, что корпус учителей не соответствует современным вызовам и вкладывать деньги просто в учителей, которые не отвечают потребностям современного государства, не имеет смысла. Что нужен новый учитель, который будет отвечать каким-то новым запросам...

Но в этой ситуации мне вновь хотелось бы знать критерии, которые четко говорят, какой должна быть новая школа и новый учитель. И это должны быть не общие фразы, которые можно вставить и в 60-е, и в 90-е, и в какие угодно годы какого угодно столетия.

– Но таких критериев пока нет?

К сожалению, есть только общие фразы: учитель должен быть образованным, владеть новыми технологиями, быть все время в поиске, в развитии... И я такого хочу видеть учителя, и многие учителя родом из СССР соответствовали и соответствуют этим требованиям.

На мой взгляд, одним из глубинных моментов школьной проблемы является то, что руководство страны не видит реалий ситуации в регионах, потому что Москва и Петербург живут в иных условиях. Я разговаривал с коллегой из Москвы, которая работает на ставку и получает 42 тысячи рублей, я рад за учителей московских и петербургских, рад, что директора московских школ начинают получать от 90 тысяч рублей. Но эта разница мешает видеть, что на самом деле происходит в стране.

Возвращение Энгельса

– И еще один вопрос, который часто дискутируется, должна ли школа воспитывать у ребенка гражданскую позицию или этим обязана заниматься семья, а школа – лишь источник знаний?

– Глубоко убежден, что нельзя противопоставлять институты семьи и школы, что успех только в интеграции и во взаимной ответственности. И семья, и школа отвечают за формирование личности, формирование ценностного ряда. Очень трудно в тот или иной возрастной период отразить, что более важно – знания или ценности морального порядка. Убежден, что нет школы без идеологии, нет семьи без традиций, ценностей, веры... И все это должно находиться в симбиозе, во взаимосвязи.

– Почему, на ваш взгляд, в школе возможна ситуация жестокости между детьми и должна ли школа нести за это ответственность?

– Школа несет ответственность за все, что происходит в ее стенах, по гражданско-процессуальному кодексу. Она не имеет права устраняться от решения таких проблем, есть прямая ответственность школы за жизнь и здоровье ребенка во время образовательного процесса. В том числе за психологическое его здоровье. Проблема может быть не только в физическом избиении, но и в психологическом, когда одноклассники или учитель наносят психологическую травму. Знаю, что есть у ряда выпускников школы какие-то претензии и ко мне. Это самая болезненная ситуация, когда взаимодействие людей одним из них воспринимается как травма.

– Как воспринимаете такие претензии?

– Болезненно, но самокритично.

– Чем объясняется ваша приверженность традициям школы: вы, к примеру, не изменили названия «коммунарских сборов», что вы хотите этим подчеркнуть?

– Я буду очень рад, когда в нашем государстве перестанут сносить старые памятники, возводя на их месте новые. А если говорить о «коммунарских сборах», то я считаю, что ни название, ни идея, ни формат не устарели. Всегда и в любом обществе будут действовать две силы: индивидуализма, выделения «я» и коллективизма, команды. Их нельзя противопоставлять, они одинаково важны.

Мы часто сегодня пытаемся уйти за красивые иностранные слова. Когда проводим тренинги по тим-билдингу, которые очень популярны, мы не переводим почему-то на русский язык, что это работа в команде и речь идет о коллективизме. В любом обществе есть некая коммуна, в Штатах есть даже понятие community, которое как раз и формирует гражданское общество Америки. Поэтому «коммунарские сборы» были, есть и, надеюсь, будут в Первой гимназии.

– И вопрос, которым хотелось бы завершить наш разговор. Это тоже касается истории Первой гимназии. В Челябинске была Первая женская прогимназия, по сути, Первая школа стала продолжателем этой истории, но в свое время об этом вдруг забыли, и пошел новый отсчет с 1935 года. Я так понимаю, вы хотите вернуться к глубинам истории школы?

– Как мы можем отрекаться от своей истории? Сейчас я пытаюсь вернуть гимназии в связи с новым уставом имя Фридриха Энгельса. Мне кажется, оно тоже не устарело. Давайте начнем с того, что этот человек знал 11 языков, финансировал все изыскания экономиста Карла Маркса, был неплохим бизнесменом. Думаю, что это достойные имена – труды Маркса и Энгельса изучаются на всех экономических факультетах университетов мира, вне идеологии.

– Значит, в этом году будете отмечать 150-летие гимназии?

– Это событие произошло в июле, независимо от того, отмечаем мы дату или нет. 150 лет назад в Челябинске была открыта Первая женская прогимназия. Осенью мне хочется продвинуть в массы две идеи: это музыкальный вечер с участием ВИА и рок-ансамблей, в которых играют, работают выпускники Первой школы. Таких много. То есть это будет музыкальный вечер встречи. Вторая идея – проведение уроков в третью смену, которые наши учителя – ветераны, учителя со стажем будут давать выпускникам разных поколений. Это будут уроки-встречи выпускников друг с другом и Учителем, уроки-разговоры, уроки-воспоминания.

Светлана Симакова

Источник: cheldiplom.ru