Это интересно

МИХАИЛ ФОНОТОВ
Писатель, краевед

"Каждый раз, когда поднимаюсь на Нурали, на меня находит наваждение какой-то инородности или даже инопланетности. Сам хребет выглядит стадом огромных ископаемых животных, которые в глубоком сне лежат, прижавшись друг к другу. Он словно скован беспробудной задумчивостью, он каменно молчит, но кажется, что где-то внутри его тлеет очень медленное и едва угадываемое желание пробудиться".

АНДРЕЙ ЯНШИН

Можно ли всю жизнь прожить у реки и так и не побывать у ее истока? Конечно. Но побывать – лучше. Но зачем?

Вход в аккаунт

"Природу вещей обмануть нельзя…"

КИРИЛЛ ШИШОВ
председатель Челябинского областного Фонда культуры
Текст: Андрей Яншин

 
Кирилл Алексеевич, я знаю, что вы не один год читаете в ЮУрГУ студентам курс по теории Вернадского. Как вы на это вышли?
 
– Я почти сорок лет читал в ВУЗе всякие курсы про железки, про сопроматы, и прочее. Потом, когда началась перестройка, я получил возможность хлопнуть дверью и сказать: больше я не буду учить строителей, это самые большие вредители планеты.Ибо они только пакостят, только уничтожают природу, больше ничего. Меня спросили: а что ты хочешь читать? Я хочу читать курс по Вернадскому, биосфера, ноосфера. – Читай. И с тех пор я читаю, на протяжении двадцати лет, этот курс. И нахожу в этом огромную радость, потому что это как раз то, что сегодня, в эпоху глобализма, действительно нужно студентам. Ибо величайшим достижением человечества является, конечно, создание теории биосферы Вернадским.
Почему-то никто не понимает, что российские мыслители были, есть и будут пионерами глобального освоения всего цивилизационного пространства. В их творчестве мы находим единство нравственного, этического и исследовательского, научного подходов. Этого не дают в школе, чему можно лишь удивляться. Но я читаю этот курс своим студентам. И читаю так, как читал бы поэзию. Но это научный подход…
 
– А вообще, как вы смотрите на современную школу, на среднее образование, на высшее образование. Можно ли здесь что-то изменить, потому что оценка, наверное, будет не радужная?

– Видите ли, в печати уже очень много было сказано на эту тему, о ЕГЭ, обо все тех новых тенденциях, об автономизации школы. Конечно, надо посмотреть, как это будет проявляться дальше. Но пока это выглядит очень и очень тревожно. И я могу, к сожалению, предположить, что на этом и будет спиной к пропасти прижата страна…
Ведь как работают все эти сферы в развитых странах? Они работают только на основании закона о благотворительности. А что это за закон, который был и в Российской империи? Это закон, по которому, вкладывая свои прибыли в эти сферы, вы освобождаетесь от 90% налогов. Именно поэтому работал и Третьяков, и многие другие наши замечательные меценаты. И на Западе и Форд, и Рокфеллер, создатели великих культурных фондов и огромного числа музеев, работают в той же законодательной сфере. Почему у нас этого нет? Да прежде всего потому, что пришла первая голодная система олигархов, которые сидят во всех уровнях власти, и никогда эти законы не пропустят. Им нужно, чтобы это проходило через них. Чтобы через них шли эти огромные суммы, которыми они хотят распоряжаться. И им не нужен образованный, соображающий средний класс. Вы же видите, средний класс не образуется. Сколько ни молятся, сколько ни говорят, все равно остается дикое расслоение. Для меня это совершенно очевидно.
Что ж, по-видимому, пока мы не дойдем до самого края пропасти, мы не задумаемся. Ведь мы гробим свое образование, снова и снова отдавая его на откуп министерствам. Да какое право они имеют кроить, как заблагорассудится, диктовать содержание образовательного процесса, если они даже не распределяют студентов, если они не гарантируют им никакого трудоустройства! Вот простая логика: если Кембридж опекает целая плеяда промышленных гигантов, концессий, различных акционерных обществ, если они вкладывают сюда деньги,– естественно, они формулируют, что им нужно, являются заказчиками. А что у нас? Очередной министр, который с утра до ночи пытается логически что-то там доказать. Ради Бога, это просто смешно! И ведь это отсутствие понимания властями того, что происходит на земле, не зависит от территориальной принадлежности. Не имеет значения, живу я в провинции или в Москве. Хотя в Москве (я, приезжая, вижу, это) проблем больше в десятки раз. Сегодня Москва – это страшный город… Нельзя Москву сделать престижным городом и центром чего бы то ни было при таком хаосе на дорогах, при такой коррупции и таком бардаке. И это – возмездие, это следствие погони за престижем, чудовищного обогащения очень небольшой группы людей и наплевательского, презрительного отношения к другим. Когда государство живет сиюминутными законами – это и есть провинциальность мышления. И как следствие – необразованное население, национальные конфликты, чудовищные расходы на правоохранительную деятельность. И если наверху этого не понимают, значит, этому долго не существовать. Поэтому я смотрю на происходящее абсолютно спокойно, ибо природу вещей обмануть нельзя.

– Хорошо, Кирилл Алексеевич, тогда подойдем к этой теме с другого бока. Ведь вы, наверное, уже лет 20 возглавляете областной Фонд культуры?

– Да, 23 года.

– Соответственно, вы вынуждены взаимодействовать с властями. Как у вас это получается?

– Я бы сказал так: взаимодействие с властями – это род деятельности, напоминающий научную. Это работа по созданию, выявлению и раскрытию новых смыслов. Тут необходимо уловить тенденции, очистить их от всего наносного, позволить кристаллизоваться главному и затем донести эти смыслы до администрации. Это очень тонкая, порой кропотливая работа, подразумевающая умение выстраивать сложный, конструктивный диалог. И, слава Богу, это получается. Возьмите хотя бы Аркаим. Уникальный культурный памятник, который мы смогли отстоять. Который придал нашему региону совершенно новый статус. Или возьмите историко-природный комплекс «Пороги», который мы исследовали и который в итоге был внесен ЮНЕСКО в список памятников мирового значения. А создание Бажовского фестиваля, а создание Камерного театра, который давно уже получил статус государственного. Наконец, появление в городе музея Леонида Оболенского, – скольких усилий это стоило! Ведь на это ушло практически четверть века. Потому что сам Оболенский – фигура чрезвычайно спорная. В итоге удалось выкупить его квартиру, и теперь это муниципальный музей, который, слава Богу, уже не приватизируют.
То есть наша работа – это осмысление и сохранение культурного наследия, причем в тех аспектах, о которых у самих руководителей региона, может быть, нет времени или нет желания задуматься. А мы, как назойливые мухи, пристаем, пристаем – и что-то в конце концов получается.

– То, что вы перечислили, это действительно очень значительные вещи. Но, на мой взгляд, не менее значим для формирования новых поколений облик города, то пространство, в котором вырастают наши дети. Вам не больно, что Челябинск стремительно потерял свои прежние советские черты?

– Я должен сказать, что я являюсь автором многих книг, посвященных истории и культуре города. Мы, в частности, на рубеже веков делали двухтомник «Челябинск», где писали и про наши новостройки. Большинство из них тогда воспринимались как свидетельство того, что наступила новая эпоха. И мы не думали, что она обязательно должно сопровождаться разрушением прошлого. Со временем стало ясно, что эпохи не совмещаются, что презрение либо равнодушие к прошлому просто-таки неотделимы от новоявленных хозяев жизни. И государство тут ничем не может помочь. Потому что тут нужен целостный подход, нужно проявить то, что я называю целостная мудрость, а она абсолютно чужда современному государству. Оно же, и в этом корень наших бед, всё разделяет на ведомства, так же как и школа, которая никогда не изучает предмет в целом, дробит его. То есть необходим интегрирующий способ познания, интегрирующий подход, а все ведомства работают порознь.
И конечно, гибель многих памятников переживаешь очень болезненно. Никто из нас не мог думать, что буквально в несколько дней будет уничтожено здание ткацкой фабрики. Ведь мы все сделали, чтобы передать его картинной галерее, даже проект был готов… Не менее горька, конечно, гибель двух военных училищ, которые оба размещаются тоже в старинных зданиях и в старинных комплексах. И они будут уничтожены.
Чудом, подвигом Тарасова мы сохранили Арбат, нашу Кировку, и она, наверное, останется последним символом уходящей эпохи. Все, что мы делали по созданию охранной зоны Челябинска, которая была утверждена во времена Тарасова, все это нивелируется, сводится на нет, – достаточно вспомнить все эти аукционы фальшивые, возведение огромного числа коммерческих зданий.
Конечно, можно было бы согласиться с контрастом. Потому что, скажем, Челябинск-Сити и Арбат, будучи контрастными, дают возможность как бы почувствовать движение времени, и это прием допустимый. Но когда целыми кварталами уничтожается старинная застройка, это, конечно, скажется… Вся культура Запада, основанная на бережном сохранении своего наследия, все время нам подсказывает: ребята, если вы не хотите исчезнуть с лица земли, поймите и сохраните свои особенности. И если мы не прислушаемся к этому, мы будем иметь тупик собственной эволюции.

– Кирилл Алексеевич, может быть, причина происходящего – в том, что современный мир – слишком взрослый, слишком прагматичный, что ушло некое бескорыстное начало, детское?

– Конечно, конечно, и я вам скажу больше: не бывает взрослого начало. Взрослое начало – это партийная работа. Вы видели лица партийных работников, их злобу на весь мир? Я их насмотрелся предостаточно. Сколько они меня воспитывали, кэгэбэшники, обкомовские деятели.
Вообще, детское восприятия мира очень и очень верное. У меня половина стихов теперь про внучку. Я не знаю, как этот жанр назвать. Но я все время описываю ее суждения, начиная с полутора лет. Вот сейчас ей четыре с половиной, и я не устаю удивляться, как быстро развиваются дети, если, что называется, вкладывать в них. И наоборот, стремительный обратный эффект, если предоставить их улице, отдать на откуп компьютеру. Ведь американцы что говорят? До трех лет – не показывать ребенку телевизор, до шести – компьютер, до девяти – компьютерных игр, до двенадцати не давать интернета. Вот закон американской жизни сегодня. Потому что они видят, как деградирует поколение. У нас же об этом почти не говорят, больше того, считается, что самые передовые направления – это технологии виртуальные. Да, они нужны. Но тогда, когда в ребенке сформировано понимание физической реальности вокруг. Если этого нет, если нет стержня, маленький человек будет подавлен и раздавлен. Что и происходит.
Потому что образование – это огромный труд, это создание образа, мировоззрения. А у нас – обучение. И не министерство образования у нас, а министерство обучения.

– Кирилл Алексеевич, наверное, вы, как и многие ваши сверстники, формированием своего мировоззрения на 90% обязаны литературе. Что из себя представляет сегодняшняя литература, каковы ее тенденции? Остается ли «большая литература», большой стиль или все уходит в интерпретации?

– Конечно, настоящая литература всегда остается. Я внимательно слежу именно за следующим поколением литераторов. Мне очень нравится, скажем, Дмитрий Быков. Я считаю, что это один из самых современных и умных писателей. Вот сейчас он ведет эту «Картину маслом», немного толстый, немного лоснящийся, немного пренебрежительный. Его имидж телевизионный не соответствует имиджу литературному, и он его не хочет раскрывать. Но на самом деле он создатель прекраснейших книг о Пастернаке – я считаю, что это гениальная совершенно книга, и о Максиме Горьком, где осмыслен огромный советский период.
Конечно, мне нравится Людмила Улицкая, как писательница вполне классического направления. Из уральских писателей мне очень близок и нравится Алексей Иванов, пермяк, с которым я вместе получал несколько лет назад премию Мамина-Сибиряка. И с тех пор он написал такое количество книг, и настолько талантливых, что я восхищен. Он намного меня моложе, намного более эрудированный, талантливый, а самое главное, совершенно гениальный сатирик нынешних времен. Его роман под названием «Блуда и Мудо» – это шик, это равно Гоголю.
Есть еще целый ряд писателей, которых я с интересом прочитываю. Так что я не могу сказать, что в литературе происходит какая-то катастрофа.

– Кирилл Алексеевич, назовите еще какие-то имена, челябинские.

– Среди челябинских авторов – это Нина Ягодинцева, прекрасный поэт, прекрасный преподаватель и культуролог. Это Костя Рубинский. Он есть, и слава Богу здесь, и работает, и востребован. Талантливый поэт Ирина Аргутина. Вот этих я признаю и уважаю. Хотя действительный масштаб писателя только со временем выясняется. Мы-то сами себя оценить не можем…
Вообще, я не знаю, что такое провинция с точки зрения самого литературного процесса. Мышление провинциальное может быть. А писать надо так, как будто ты в целом за все человечество думаешь. И, соответственно, не бывает провинциальной литературы. Я понимаю это как временную этикетку, приклеенную. А географически ты можешь проживать в любом месте. Ведь литература – штука уникальная. Она создает потрясающий исторический контекст! Вот было 200-летие Пушкина, 200-летие Тютчева. Мы же все время живем в этом историческом ряду, все время живые рядом с нами эти люди… Я, конечно, люблю смотреть старые фильмы, слушать музыку, особенно классическую. Но литература тебе дает то, чего не даст ничто другое. Это бессмертие, это соприкосновение с бессмертием.
И вы знаете, последнее время, к сожалению, намечается опаснейшая тенденция: церковь пытается потеснить литературу. Давайте, мол, мы вместо литературы, вместо языческих сказок поставим в школьную программу жития святых, давайте будем учить детей праведной жизни. Но ведь это же совершеннейшая утопия! Литература – это живая нить, связующая эпохи, это воспитание без назидания, это та красота, хранящая зерна этического, которая только и спасает человечество. Когда же мы, наконец, это осознаем? Когда спиной прижмут к пропасти?

– Кирилл Алексеевич, вы назвали ряд имен из сферы искусства. А могу я в заключение нашего разговора попросить вас перечислить тех людей, без вклада которых в развитие Челябинска немыслим для вас сегодняшний город?

– Для меня совершенно необыкновенная личность – это Петр Иванович Сумин, которого я очень уважаю, правление которого дало нам возможность огромного культурного прорыва. Очень многое было сделано, и в числе этого многого – создание краеведческого музея, что стало возможным только его инициативой. Это ведь нужно было поставить себе такую цель и добиться ее реализации.
Это, конечно, и Вячеслав Михайлович Тарасов, тоже близкий мне человек. Он был моим студентом, и я всегда восторгался его способом и методологией работы на посту главы города. Многое сделано им для города, и среди прочего – Кировка, которая всегда будет связана с его именем. Если бы каждый из последующих руководителей проявлял себя подобным образом, а не только торговыми центрами застраивал все вокруг, то я бы и их поставил в этот ряд.
Я считаю, что именно культурными свершениями остаются в памяти горожан такие люди. Я, скажем, никогда не встречался с господином Никитиным, но его архитектурные и торговые сооружения мне кажутся образцом интеллекта. Он начал строить подземный комплекс, когда еще нигде в стране этого не было. И строительные сложности, которые перед ним стояли, я прекрасно представлял и даже удивлялся его риску. Но он это сделал, и это работает, и это тоже часть городской инфраструктуры. А уж Синегорье я вообще считаю шедевром. Поскольку я по образованию металлист, мне эти конструкции из металла очень нравятся, они украшают город, украшают вокзал. Для меня очень важен вклад в городскую инфраструктуру, причем именно культурно-социальную.

– А с новой властью, с командой нового губернатора как отношения складываются?

– Работаем, постепенно налаживаем диалог. Я верю, что мы найдем общий язык, что обретем в новых руководителях области союзников. Иначе нельзя – слишком большие перед нами стоят задачи, и решать их следует сообща.

Вокруг

Стукачество существует в каждом государстве. Это альфа и омега всякой власти. Она всегда была и всегда будет так устроена, что ей нужны будут стукачи и доносители. И не нужно себя успокаивать, что это явление временное, что пройдёт 50 лет и всё изменится.

Интервью с Захаром Прилепиным

В России пассионарность как таковая вообще, и молодежная в частности, является не запретной, но не самой ходовой. Государство заинтересовано лишь в молодых людях, которые встроены по принципу «поди-принеси».

Интервью с Михаилом Саввичем Фонотовым

"Все, что нам нужно, – это очеловечиться. Просто стать самими собой. Мы вроде бы уже знаем, что такое человек, но пока еще не можем к нему прийти..."

Интервью с К.А.Шишовым

Мне исключительно повезло: живя в одном городе, видя судьбы, я вижу возмездие неправедности, я вижу удивительную роль судьбы и провидения... И мне не важно, какая рядом со мной литература – пользующаяся большим успехом или меньшим. Для меня литература – это способ изучения наличной реальности.

В круге

Интервью с А.Е.Поповым

"Я молодой очень дерзкий был! Совсем другой человек… У меня ж родители пиротехники. У нас, детей пиротехников, в порядке вещей было сделать бомбу. Один раз в шестом классе я взорвал дверь в квартире директора школы в Ленинском районе, а под саму школу мы рыли с другом подкоп, чтобы потом и ее взорвать. Мы с раннего детства лазили на полигон за гранатами, за парашютами, знали свалки, где оставались пистолеты со времен войны, делали поджиги, стрелялись - у нас чуть ли не дуэли происходили. То есть вкус к риску был с детства привит, все это было в детстве заложено. Характером я оттуда вышел. Зазора между подумать и сделать в молодости не было".

"Опорой в великом деле заселения расположенной между Челябинском и Оренбургом степной зоны с черноземными почвами и жарким летним солнцем стали степные города, преобразованные из крепостей в ярмарочно-культурные поселения. Окружены они были многочисленными казачьими станицами, где жили люди, не знавшие крепостного права и владевшие громадными наделами общинной земли…"

Кирилл Шишов - о Леониде Оболенском и его эпохе

Воспоминания и размышления К.А.Шишова о Леониде Оболенском возникли как следствие тридцатилетнего общения и многочисленных бесед. Представляя собой рассказ о жизни Оболенского, они одновременно являются замечательной попыткой осмысления опыта эпохи, увиденной сквозь призму одной судьбы, одной души - души "последнего князя" страны Советов.

Стихи из блога

Вячеслав Лютов не только пишет хорошую прозу, он сочиняет стихи - сам сочиняет и сам же их комментирует. Что получается? Некие пестрые заметы на полях уходящего времени...

Владимир Помыкалов - о своей жизни, о становлении человека, о философии, коммунизме и многом другом

"На сегодняшний момент человек ещё недочеловек, и он сам для себя  выступает только средством, а не самоцелью, он плод собственного произвола. Но в то же время есть некие просветы в человеческом обществе, есть люди, в которых сущность почти сливается с существованием. Это счастливые люди".  

«Внутренняя энергия не может бесконечно поддерживать процесс. На энтузиастах можно сделать прорыв, но работать всегда – нельзя! И плоха та страна, которая нуждается в героях. Мы должны учиться существовать без них».

"После лекции моей мамы в нашей школе - я ее позвал рассказать о Толстом, поскольку она это умеет лучше меня, - один из моих самых откровенных дылд так прямо и сказал: «Вы тоже ничего, Львович, но когда от Бога, так уж от Бога»".

"Жизнь и судьба Рудольфа Чапцова – путь из физиков в лирики, уникальный пример ученого-технаря, ставшего философом космического масштаба. Простота и ироничность, неизменное чувство юмора и границы порядочности в каждом поступке – вот что он нес с собой".

Беседа с директором челябинской гимназии №1 Дамиром Тимерхановым

"Мне кажется, хороший директор не может быть без харизмы. Это, как говорят, редкий, «штучный товар». К сожалению, далеко не всегда этот «товар» – интересные люди и профессионалы – в нашей стране востребован. Гораздо более востребованы люди, которые четко выполняют задачу и не задают лишних вопросов".

Интервью с Владимиров Боже. Часть 2, философическая

На мой взгляд, важна творческая составляющая человека. Если человек подходит к жизни творчески, ему абсолютно не важно, сколько ему лет. Важно другое – что вот он в этом своем времени, в этом своем возрасте получает от этого радость! И значит, имеет смысл жить дальше.

Интервью с Владленом Феркелем

Владлена Борисовича Феркеля можно смело назвать – человек-оркестр. В прошлом инженер и актер «Манекена», сегодня он известен в городе как литератор, книгоиздатель, преподаватель, составитель словарей, и прочее…

Интервью с философом А.Б.Невелевым

Анатолий Борисович Невелев – философ не кабинетный, и философствование для него – не умствование ради умствования, не «разминка мозгов», но нечто, без чего немыслимо само пребывание человека в мире.

Беседа с поэтом Константином Рубинским

В свое время Константин Рубинский проходил в Челябинске по разряду «молодых дарований» – «номинация» не только многообещающая, но в чем-то даже рискованная. И однако...

В этом разделе вы можете познакомиться с нашими новыми книгами.

Шесть книг Издательского Дома Игоря Розина стали победителями VIII областного конкурса «Южноуральская книга-2015». Всего на конкурс было представлено более 650 изданий, выпущенных в 2013-2015 годах.

Издательский Дом Игоря Розина выполнит заказы на изготовление книг, иллюстрированных альбомов, презентационных буклетов, разработает узнаваемый фирменный стиль и т.д.

ПАРТНЕРЫ

Купить живопись

"Неожиданные вспоминания" Дмитрия и Инги Медоустов - это настоящее "густое" чтение, поэзия не слов, но состояний, состояний "вне ума", состояний мимолетных и трудноуловимых настолько же, насколько они фундаментальны. Состояний, в которых авторы тем не менее укоренены и укореняются именно (хотя и не только) через писание.

Эта детская книжечка - вполне "семейная". Автор посвятил ее своим маленьким брату и сестричке. И в каком-то смысле она может служить эталоном "фамильной книги", предназначенной для внутреннего, семейного круга, но - в силу своей оригинальности - интересной и сторонним людям.

История, рассказанная в этой очень необычно оформленной книге, действительно может быть названа «ботанической», поскольку немало страниц в ней посвящено описанию редких для нас южных растений. Впрочем, есть достаточно резонов назвать ее также «детективной», или «мистической», или «невыдуманной».

Сборник рассказов московского писателя Сергея Триумфова включает страстные лирические миниатюры, пронзительные и яркие психологические истории и своеобразные фантазии-размышления на извечные темы человеческого бытия.

Книга прозы Александра Попова (директора челябинского физико-математического лицея №31) «Судный день» – это своего рода хроника борьбы и отчаяния, составленная человеком, прижатым к стенке бездушной системой. Это «хождения по мукам» души измученной, но не сломленной и не потерявшей главных своих достоинств: умения смеяться и радоваться, тонуть в тишине и касаться мира – глазами ребенка.

Роберто Бартини - человек-загадка. Кем он был - гениальным ученым, на века опередившим свое время, мыслителем от науки, оккультным учителем? Этот материал - только краткое введение в судьбу "красного барона".

"Люди спрашивают меня, как оставаться активным. Это очень просто. Считайте в уме ваши достижения и мечты. Если ваших мечтаний больше, чем достижений – значит, вы все еще молоды. Если наоборот – вы стары..."

"Отец Александр [Мень] видел, что каждый миг жизни есть чудо, каждое несчастье – священно, каждая боль – путь в бессмертие. А тем более цветок или дерево – разве не чудо Божье? Он говорил: если вам плохо, пойдите к лесу или роще, возьмите в руку ветку и так постойте. Только не забывайте, что это не просто ветка, а рука помощи, вам протянутая, живая и надежная..."

"Всего Капица написал Сталину 49 писем! Сталин не отвечал, но когда Капица, не понимая такой невоспитанности, перестал ему писать, Маленков позвонил Капице и сказал: «Почему вы не пишете Сталину, он ждет новых писем». И переписка (односторонняя) возобновилась".

"Через цвет происходит таинственное воздействие на душу человека. Есть святые тайны - тайны прекрасного. Понять, что такое цвет картины, почувствовать цвет – все равно, что постигнуть тайну красоты".

"...Ненависть, если и объединяет народ, то на очень короткое время, но потом она народ разобщает еще больше. Неужели мы будем патриотами только из-за того, что мы кого-то ненавидим?"

"Внутреннее горение. Отказ от комфорта материального и духовного, мучительный поиск ответов на неразрешимые вопросы… Где все это в современном мире? Наше собственное «я» закрывает от нас высшее начало. Ведь мы должны быть свободными во всех своих проявлениях. Долой стеснительность!.."

"В 1944 году по Алма-Ате стали ходить слухи о каком-то полудиком старике — не то гноме, не то колдуне, — который живет на окраине города, в земле, питается корнями, собирает лесные пни и из этих пней делает удивительные фигуры. Дети, которые в это военное время безнадзорно шныряли по пустырям и городским пригородам, рассказывали, что эти деревянные фигуры по-настоящему плачут и по-настоящему смеются…"

"Для Beatles, как и для всех остальных в то время, жизнь была в основном черно-белой. Я могу сказать, что ходил в школу, напоминавшую Диккенса. Когда я вспоминаю то время, я вижу всё черно-белым. Помню, как зимой ходил в коротких штанах, а колючий ветер терзал мои замерзшие коленки. Сейчас я сижу в жарком Лос-Анджелесе, и кажется, что это было 6000 лет назад".

"В мире всегда были и есть, я бы сказал так, люди этического действия – и люди корыстного действия. Однажды, изучая материалы по истории Челябы, я задумался и провел это разделение. Любопытно, что в памяти потомков, сквозь время остаются первые. Просто потому, что их действия – не от них только, они в унисон с этикой как порядком. А этический порядок – он и социум хранит, соответственно, социумом помнится".

"Я не турист. Турист верит гидам и путеводителям… А путешественник - это другая категория. Во-первых, ты никуда не спешишь. Приходишь на новое место, можешь осмотреться, пожить какое-то время, поговорить с людьми. Для меня общение по душам – это самое ценное в путешествии".

"В целом мире нет ничего больше кончика осенней паутинки, а великая гора Тайшань мала. Никто не прожил больше умершего младенца, а Пэнцзу умер в юном возрасте. Небо и Земля живут вместе со мной, вся тьма вещей составляет со мной одно".

"Я про Маленького принца всю жизнь думал. Ну не мог я его не снять! Были моменты, когда мальчики уставали, я злился, убеждал, уговаривал, потом ехал один на площадку и снимал пейзажи. Возможно, это одержимость..."

"Невероятная активность Запада во всем происходящем не имеет ничего общего ни со стремлением защищать права человека на Украине, ни с благородным желанием помочь «бедным украинцам», ни с заботой о сохранении целостности Украины. Она имеет отношение к геополитическим стратегическим интересам. И действия России – на мой взгляд – вовсе не продиктованы стремлением «защитить русских, украинцев и крымских татар», а продиктованы все тем же самым: геополитическими и национальными интересами".