Это интересно

МИХАИЛ ФОНОТОВ
Писатель, краевед

"Каждый раз, когда поднимаюсь на Нурали, на меня находит наваждение какой-то инородности или даже инопланетности. Сам хребет выглядит стадом огромных ископаемых животных, которые в глубоком сне лежат, прижавшись друг к другу. Он словно скован беспробудной задумчивостью, он каменно молчит, но кажется, что где-то внутри его тлеет очень медленное и едва угадываемое желание пробудиться".

АНДРЕЙ ЯНШИН

Можно ли всю жизнь прожить у реки и так и не побывать у ее истока? Конечно. Но побывать – лучше. Но зачем?

Вход в аккаунт

«Жизнь, в которой есть Бах, благословенна»

Вера Лотар-Шевченко, пианистка, узница ГУЛага: «Она думает, что я из Тагила. Она забыла, что я из Парижа».
ВЕРА ЛОТАР-ШЕВЧЕНКО (1901, Турин - 1982, Новосибирск)
Пианистка, узница ГУЛАГа
Текст: Зоя Ерошок

Вера Лотар родилась в Париже. Отец — француз, известный математик, профессор Сорбонны. Мать — испанка, филолог.

С четырех лет девочку обучали музыке. Педагогом был великий французский пианист Альфред Корто.

В четырнадцать Вера играет с самым знаменитым в мире оркестром под управлением Артуро Тосканини. В те же четырнадцать начала концертировать, объездила всю Европу и Америку. В пятнадцать закончила Парижскую консерваторию и поступила в Венскую академию музыки.

В ее распоряжении лучшие концертные залы Европы. После гастролей в Америке фирма «Стейнвей» предложила ей играть на своих роялях и доставляет инструмент на любой концерт, даже в малодоступные горные районы Швейцарии. А в знак благодарности за согласие и рекламу периодически дарит Вере свои рояли.

Так вот, европейское и американское турне… успех, успех, успех… молода, красива, богата, счастлива… дача в Ницце… влюбленные молодые люди… Все переплелось: высокое и житейское…

Молодым влюбленным в нее людям, увы, не повезло. Она выбрала совсем немолодого. Выбрала нерасчетливо, безрассудно, просто потому что полюбила. Как скажет потом ее друг, режиссер Владимир Мотыль: пошла за чувствами.

Отец ее имел тягу ко всему русскому. Поэтому детям дал русские имена — дочь назвал Верой, сына — Дмитрием. И ввел дочь в круг своих друзей. Там она и встретила будущего мужа — Владимира Яковлевича Шевченко, инженера-акустика, создателя смычковых инструментов. Его называли «русским Страдивари».

Семья Шевченко выехала из России в годы Первой мировой войны, когда он был еще подростком, и возвращение на родину стало его мечтой.

Приехали в Ленинград, о господи, в 1937 году. Он, она, общий ребенок и двое его сыновей от первого брака. Их поселили в крохотную комнату в общежитии, работы не было, жить не на что. Она продавала свои парижские платья. А потом Владимира Шевченко арестовали.

Со всей французской отвагой и испанским темпераментом — она кидается в НКВД и кричит, кричит непонятно на каком языке (и после сорока лет жизни в России, русский, в отличие от всех европейских языков, не очень хорошо знала), что ее муж — замечательный честный человек, очень сильный патриот, а если они это не понимают, то — дураки, идиоты, фашисты и берите тогда и меня… Они и взяли. По статье «сто шешнадцать пополам».

На лесоповале (Тавда, Свердловская область) проведет десять лет. Узнает там о смерти мужа в лагере и детей в блокадном Ленинграде. Первые два года зэковской жизни умирала. Нет, не в лазарете. Валила лес и прощалась с жизнью. А потом сказала себе: раз не умерла, значит, надо жить. Умри или Будь!

Десять лет она не видела рояля. Сначала по ночам играла на столе, на воображаемой клавиатуре. Потом ей помогли эту самую клавиатуру нарисовать и вырезать на нарах, и каждую свободную минуту беззвучно играла Баха, Бетховена, Шопена. Женщины в бараке уверяли, что слышат эту музыку, хотя просто следили за ее пальцами и лицом.

Освободилась в Нижнем Тагиле. И прямо с вокзала в лагерном рваном ватнике бежала поздним вечером через весь город в музыкальную школу, со страшной силой стучала в двери, а потом, путая русские слова с французскими, умоляла о «разрешении подойти к роялю»… чтобы… чтобы «играть концерт»… Ей разрешили.

И здесь первый и последний раз в жизни испытала страх. Долго не могла дотронуться до клавишей. Пальцы пианиста деревенеют, если он не играет даже один день. А после десяти лет на лесоповале… Ее пальцы были дико искорежены и изуродованы.

Все же стала играть. Одна, в пустом классе. Играла бурно. Резко обрывая себя и так же резко продолжая.

Ей казалось: вот Шопена она сможет играть, а Баха не сможет, Баха играет, а Бетховена не сможет… Смогла всё.

Играла много часов подряд. А у дверей, столпившись, стояли педагоги, дети, родители этих детей и рыдали навзрыд.

Стала преподавать в той нижнетагильской музыкальной школе. На всю свою первую зарплату взяла напрокат кабинетный рояль. А на всю вторую — сшила черное концертное платье, явно для филармонических стен, хотя до них было далеко. А потом, скопив деньги, сумела даже купить шубу. После лагерной или с чужого плеча одежды это было счастье — идти по снежному Тагилу в новой теплой элегантной шубке!

И вот однажды поздним вечером — бац! — ее догоняют два бандита и говорят: «Раздевайся!» А она вместо того чтобы испугаться, разгневалась: «Как раздевайся? Это моя первая одежда после лагеря!» Бандиты растерялись: «Где сидела? Кто был начальником?» Разговорились, нашли общих знакомых. Неожиданные знакомцы галантно проводили домой, расстались почти друзьями: «Ты извини, не знали. Ходи спокойно. Больше тебя никто не тронет!»

А потом был ее первый концерт в Свердловской филармонии. И она надела то самое черное платье, что сшила загодя. А перед самым концертом к ней вроде бы случайно заглянула ведущая, чтобы посмотреть, как выглядит артистка. После ее ухода Вера Августовна скажет, чуть-чуть улыбнувшись: «Она думает, что я из Тагила. Она забыла, что я из Парижа».

Кстати, о Париже. Ее звали вернуться на родину. Но она неизменно отказывалась. Объясняла: «Это было бы предательством по отношению к тем русским женщинам, которые поддерживали меня в самые трудные годы в сталинских лагерях».

Но француженкой оставалась всегда. Любила сухое красное вино. И сыр камамбер. Друзья привозили что-то наподобие этого сыра из Москвы. (Сыр был мягкий и назывался «Русский камамбер». Она не понимала такого сочетания в названии, но радовалась гостинцу и угощала всех подряд.) Потом придумала, как делать этот сыр в домашних условиях: «Заворачиваете простой сыр в полиэтилен, кладете на теплую батарею и забываете на неделю… Через неделю сыр покрывается плесенью…»

В 1957 году нашелся старший сын ее мужа Владимира Шевченко. Он выжил в блокадном Ленинграде, потом ушел на войну. После войны решил продолжить дело отца — стал мастером-акустиком, создателем смычковых инструментов.

А в 1965 году о Вере Лотар-Шевченко рассказал в «Комсомольской правде» Симон Соловейчик. Позже о Вере Августовне много писал мой друг и коллега Юрий Данилин, который в те годы был собкором «Комсомольской правды» по Западной Сибири.

Вера Лотар-Шевченко последние шестнадцать лет жила в Академгородке под Новосибирском. И Данилин на полном серьезе утверждает, что знаменитый Академгородок создавали не только академики Лаврентьев, Соболев, но и французский композитор Клод Дебюсси, прописанный здесь, на улице Терешковой, 4, по адресу пианистки Лотар-Шевченко.

Из двадцати четырех часов в сутках двадцать — за роялем. Каждый день. Без единого исключения. Данилин завидовал ее соседям и мечтал обменять квартиру. Но соседи ни в какую не соглашались. Эти соседи, и студенты, и физматшкольники сидели (каждый божий день!) на лестнице перед ее квартирой и слушали, как она играет. Дверь квартиры Лотар-Шевченко была всегда полуоткрыта, она знала об этом уникальном концертном зале на лестнице…

Много гастролировала по стране. Великая Мария Юдина говорила о ней: пианистка ищущая, мятежная, волевая.

Пальцы так и остались изуродованными. Но она смеялась: «Разве музыка здесь?» — показывала на руки. «Музыка здесь!» — прикасалась к голове.

Кроме одной маленькой пластинки в «Кругозоре» и случайных записей на местном телевидении, ничего из ее музыкального наследия нам не оставлено. Чиновники долго решали, разрешить ей записаться на студии «Мелодия» или не разрешить…

10 декабря 1982 года Вера Августовна Лотар-Шевченко умерла.

А накануне ей купили-таки «Стейнвей». Но красные, совсем не музыкальные пальцы этой женщины так и не успели к нему прикоснуться.

Юрий Данилин считает, что любое воспоминание о ней требует слова «невероятно». Невероятно, что в истории музыки есть такая фигура. Невероятно, что до сих пор она существует как бы на нелегальном положении…

Но долго эту нелегальщину Данилин вытерпеть не смог. И в 2006 году в Новосибирске организовал первый Международный конкурс памяти Веры Лотар-Шевченко. (Спасибо за помощь Фонду первого Президента России Бориса Николаевича Ельцина.) В сентябре 2007 года лауреаты Международного конкурса пианистов памяти Лотар-Шевченко играли в Париже, в стенах ее родной школы — зале Корто.

25 июня 2012 года в Екатеринбурге состоится очередной Международный конкурс пианистов памяти этой самой удивительной пианистки двадцатого века. И только что вышла книга воспоминаний о ней — «Умри или Будь!».

На могиле ее стоял обелиск с красной звездой. Будто она родственница Маркса, Энгельса и Ленина. Ну просто не было иных надгробий тогда на местном кладбище. А недавно Артем Соловейчик, сын Симона Соловейчика и главный редактор газеты «Первое сентября», установил новое надгробие на ее могиле. На белом мраморе выбиты слова Веры Лотар-Шевченко: «Жизнь, в которой есть Бах, благословенна».

Источник: Новая газета

 

Вокруг

Роберто Бартини - человек-загадка

Роберто Бартини - человек-загадка. Кем он был - гениальным ученым, на века опередившим свое время, мыслителем от науки, оккультным учителем? Этот материал - только краткое введение в судьбу "красного барона".

Отец Георгий Чистяков о Симоне Вейль

Во Франции именем Симоны названы улицы больших и малых городов, школы и лицеи. Ее сочинения и посвященные ей книги в каждом крупном магазине занимают по две полки и больше. Мало это или много – для девушки, которая прожила 34 года, а свои главные творения написала в течение последних двух лет?

Интервью с музыкантом и ведическим философом Адрианом Крупчанским

Жить, не задумываясь о смысле своего существования, – это… Это как, допустим, мы с вами выйдем на улицу, по холоду пойдем по дороге, и вы не будете спрашивать, зачем. И через день, и через три дня, и через месяц. На самом деле, вы зададите мне вопрос «зачем?» на выходе из подъезда, а то и раньше.

Воспоминания Елены Вержбловской (детство, духовный путь, арест, гибель и прощание с любимым)

"...Я вижу каким-то внутренним зрением, как около сердца светится огонек, он делается все ярче и ярче и похож на голубую звезду. Как сквозь воду я слышу глухой стук. Что это? А-а, это звук от ударов, это бьют меня, но я больше не чувствую ни боли, ни страха. Мне хорошо..."

Дежурить под мостом, спасая самоубийц; рисковать здоровьем, чтобы уничтожить рак; искать в мусоре деньги на благотворительность… Кто они, эти люди - герои или чудаки? Одно точно: мир без них был бы хуже.

В круге

Григорий Померанц об убийстве отца Александра Меня

"Свастика в Индии до сих пор остается мирным религиозным символом. Ненависть, ищущая освящения, легко превращает образ духовного движения в фашистский знак".

Даниил Гранин - о П.Л. Капице

"Всего Капица написал Сталину 49 писем! Сталин не отвечал, но когда Капица, не понимая такой невоспитанности, перестал ему писать, Маленков позвонил Капице и сказал: «Почему вы не пишете Сталину, он ждет новых писем». И переписка (односторонняя) возобновилась".

«Внешняя парадность была ему абсолютно чужда, и, представляясь, он никогда не говорил: «Профессор, член-корреспондент… », а говорил: «Иосиф Абрамович, генетик». Он интересен тем, что в его судьбе одинаково большое место заняли и наука, и война».

Эварист Галуа - революционер и математический гений

Немного найдётся в истории науки легенд, которые по своей романтичности могли бы сравниться с тем, что рассказывается о жизни и смерти Галуа. История его жизни так впечатляет, что очень легко прочесть слишком много между строк его писем. Хотелось бы наконец разобраться в событиях, приведших Галуа к дуэли, чтобы пролить свет на драму, отразившуюся в письмах.

Интервью с легендарным джазистом Леонидом Чижиком

"Без моего мира, мира моментального творчества, я себя не представляю. Моя философия заключается в том, что есть правда момента. Нужно иметь огромное уважение к этой йоте времени, мельчайшему дроблению его".

Интервью Григория Померанца

"В 17 лет я сформулировал задачу — быть самим собой, не подчиняться волнам, идущим на поверхности то туда, то сюда. Итогом этого стало и понимание того, что, когда доходишь до последней доступной тебе глубины, открываешь только, что дошел лишь до уровня, превосходящего тебя; до уровня более глубокого, чем твои личные возможности. Уровня, где царствует дух, превосходящий человеческие силы".

"Мое мнение: композиторы написали черные точки – это модели. На основе этих моделей каждый пианист может попробовать создать свое произведение. И каждое новое поколение будет делать это по-своему".

Кирилл Шишов - о Леониде Оболенском и его эпохе

Воспоминания и размышления К.А.Шишова о Леониде Оболенском возникли как следствие тридцатилетнего общения и многочисленных бесед. Представляя собой рассказ о жизни Оболенского, они одновременно являются замечательной попыткой осмысления опыта эпохи, увиденной сквозь призму одной судьбы, одной души - души "последнего князя" страны Советов.

Профессор Московской государственной консерватории Валерий Пясецкий

"Когда ученики Артоболевской касаются клавишей, инструмент звучит великолепно, независимо от того, сделан он известнейшей мировой фирмой или, к примеру, во Владимире. Это результат того, что в нас воспитано особое отношение к звуку как к живому существу".

В 1907 году в труппу Мариинского театра был принят восемнадцатилетний Вацлав Нижинский. Невысокий, всего 160 см, со слишком мускулистыми ногами и лицом фавна, он вышел на сцену, и очень быстро стало ясно, что в театре новый премьер. Нижинский в совершенстве чувствовал стиль и виртуозно перевоплощался. Он был утонченно грациозен.

Интервью с руководителем камерного оркестра "Классика" Адиком Абдурахмановым

"Останься я в Петербурге, возможно, не стал бы никогда дирижером, у меня бы не было своего оркестра. А в Челябинске по-другому жить было нельзя, я просто умер бы в творческом смысле. Мне пришлось самому что-то делать, чтобы продолжить профессиональный рост".

О философе Алексее Лосеве рассказывает его спутница жизни Аза Тахо-Годи

"В настоящем он чувствовал себя одиноким. Потому что людей, с которыми он мог общаться, было мало. Соответствующие ему уходили, гибли, умирали в водовороте советского века. А после того как Алексея Федоровича арестовали и отправили на Беломорканал, их стало еще меньше".

В этом разделе вы можете познакомиться с нашими новыми книгами.

Шесть книг Издательского Дома Игоря Розина стали победителями VIII областного конкурса «Южноуральская книга-2015». Всего на конкурс было представлено более 650 изданий, выпущенных в 2013-2015 годах.

Издательский Дом Игоря Розина выполнит заказы на изготовление книг, иллюстрированных альбомов, презентационных буклетов, разработает узнаваемый фирменный стиль и т.д.

ПАРТНЕРЫ

Купить живопись

"Неожиданные вспоминания" Дмитрия и Инги Медоустов - это настоящее "густое" чтение, поэзия не слов, но состояний, состояний "вне ума", состояний мимолетных и трудноуловимых настолько же, насколько они фундаментальны. Состояний, в которых авторы тем не менее укоренены и укореняются именно (хотя и не только) через писание.

Эта детская книжечка - вполне "семейная". Автор посвятил ее своим маленьким брату и сестричке. И в каком-то смысле она может служить эталоном "фамильной книги", предназначенной для внутреннего, семейного круга, но - в силу своей оригинальности - интересной и сторонним людям.

История, рассказанная в этой очень необычно оформленной книге, действительно может быть названа «ботанической», поскольку немало страниц в ней посвящено описанию редких для нас южных растений. Впрочем, есть достаточно резонов назвать ее также «детективной», или «мистической», или «невыдуманной».

Сборник рассказов московского писателя Сергея Триумфова включает страстные лирические миниатюры, пронзительные и яркие психологические истории и своеобразные фантазии-размышления на извечные темы человеческого бытия.

Книга прозы Александра Попова (директора челябинского физико-математического лицея №31) «Судный день» – это своего рода хроника борьбы и отчаяния, составленная человеком, прижатым к стенке бездушной системой. Это «хождения по мукам» души измученной, но не сломленной и не потерявшей главных своих достоинств: умения смеяться и радоваться, тонуть в тишине и касаться мира – глазами ребенка.

Роберто Бартини - человек-загадка. Кем он был - гениальным ученым, на века опередившим свое время, мыслителем от науки, оккультным учителем? Этот материал - только краткое введение в судьбу "красного барона".

"Люди спрашивают меня, как оставаться активным. Это очень просто. Считайте в уме ваши достижения и мечты. Если ваших мечтаний больше, чем достижений – значит, вы все еще молоды. Если наоборот – вы стары..."

"Отец Александр [Мень] видел, что каждый миг жизни есть чудо, каждое несчастье – священно, каждая боль – путь в бессмертие. А тем более цветок или дерево – разве не чудо Божье? Он говорил: если вам плохо, пойдите к лесу или роще, возьмите в руку ветку и так постойте. Только не забывайте, что это не просто ветка, а рука помощи, вам протянутая, живая и надежная..."

"Всего Капица написал Сталину 49 писем! Сталин не отвечал, но когда Капица, не понимая такой невоспитанности, перестал ему писать, Маленков позвонил Капице и сказал: «Почему вы не пишете Сталину, он ждет новых писем». И переписка (односторонняя) возобновилась".

"Через цвет происходит таинственное воздействие на душу человека. Есть святые тайны - тайны прекрасного. Понять, что такое цвет картины, почувствовать цвет – все равно, что постигнуть тайну красоты".

"...Ненависть, если и объединяет народ, то на очень короткое время, но потом она народ разобщает еще больше. Неужели мы будем патриотами только из-за того, что мы кого-то ненавидим?"

"Внутреннее горение. Отказ от комфорта материального и духовного, мучительный поиск ответов на неразрешимые вопросы… Где все это в современном мире? Наше собственное «я» закрывает от нас высшее начало. Ведь мы должны быть свободными во всех своих проявлениях. Долой стеснительность!.."

"В 1944 году по Алма-Ате стали ходить слухи о каком-то полудиком старике — не то гноме, не то колдуне, — который живет на окраине города, в земле, питается корнями, собирает лесные пни и из этих пней делает удивительные фигуры. Дети, которые в это военное время безнадзорно шныряли по пустырям и городским пригородам, рассказывали, что эти деревянные фигуры по-настоящему плачут и по-настоящему смеются…"

"Для Beatles, как и для всех остальных в то время, жизнь была в основном черно-белой. Я могу сказать, что ходил в школу, напоминавшую Диккенса. Когда я вспоминаю то время, я вижу всё черно-белым. Помню, как зимой ходил в коротких штанах, а колючий ветер терзал мои замерзшие коленки. Сейчас я сижу в жарком Лос-Анджелесе, и кажется, что это было 6000 лет назад".

"В мире всегда были и есть, я бы сказал так, люди этического действия – и люди корыстного действия. Однажды, изучая материалы по истории Челябы, я задумался и провел это разделение. Любопытно, что в памяти потомков, сквозь время остаются первые. Просто потому, что их действия – не от них только, они в унисон с этикой как порядком. А этический порядок – он и социум хранит, соответственно, социумом помнится".

"Я не турист. Турист верит гидам и путеводителям… А путешественник - это другая категория. Во-первых, ты никуда не спешишь. Приходишь на новое место, можешь осмотреться, пожить какое-то время, поговорить с людьми. Для меня общение по душам – это самое ценное в путешествии".

"В целом мире нет ничего больше кончика осенней паутинки, а великая гора Тайшань мала. Никто не прожил больше умершего младенца, а Пэнцзу умер в юном возрасте. Небо и Земля живут вместе со мной, вся тьма вещей составляет со мной одно".

"Я про Маленького принца всю жизнь думал. Ну не мог я его не снять! Были моменты, когда мальчики уставали, я злился, убеждал, уговаривал, потом ехал один на площадку и снимал пейзажи. Возможно, это одержимость..."

"Невероятная активность Запада во всем происходящем не имеет ничего общего ни со стремлением защищать права человека на Украине, ни с благородным желанием помочь «бедным украинцам», ни с заботой о сохранении целостности Украины. Она имеет отношение к геополитическим стратегическим интересам. И действия России – на мой взгляд – вовсе не продиктованы стремлением «защитить русских, украинцев и крымских татар», а продиктованы все тем же самым: геополитическими и национальными интересами".