Это интересно

МИХАИЛ ФОНОТОВ
Писатель, краевед

"Каждый раз, когда поднимаюсь на Нурали, на меня находит наваждение какой-то инородности или даже инопланетности. Сам хребет выглядит стадом огромных ископаемых животных, которые в глубоком сне лежат, прижавшись друг к другу. Он словно скован беспробудной задумчивостью, он каменно молчит, но кажется, что где-то внутри его тлеет очень медленное и едва угадываемое желание пробудиться".

АНДРЕЙ ЯНШИН

Можно ли всю жизнь прожить у реки и так и не побывать у ее истока? Конечно. Но побывать – лучше. Но зачем?

Вход в аккаунт

Видеть мир за пределами горизонта...

Видеть мир за пределами горизонта...
АННА БУТАКОВА
Художник
Журналист: Лидия Садчикова

 

Нязепетровская ромашка

 

Авторскую выставку, что проходила в галерее «Каменный пояс», художница не случайно назвала «Романтическое путешествие». Бывало, судьба наносила ей удары, но Анна Васильевна не держит ни зла, ни обид.

– Живу, как умею и могу, – первое, что сказала она мне при встрече. – Как смогла мир понять, таким его приняла и полюбила. Я в восторге от него и благодарна за невероятные закаты и восходы, многообразие красок и лиц, за добрые искорки в глазах людей.

В ее мастерской холодно – видимо, худфонд экономит на отоплении. Однако растения по-летнему зеленеют. Молочай, когда-то привезенный ею из Индии крохотным отростком, вымахал под потолок. Не вянут букеты – свидетели недавнего юбилея хозяйки. Стену украшают портреты самых любимых и значимых в ее жизни людей: дочки, подруг, Анастасии Цветаевой, сестры великой поэтессы. На антресолях плотной стопкой также уложены картины. Периодически одни покидают свое место, другие возвращаются. Как те, что экспонировались недавно в краеведческом музее на выставке женского портрета «И волшебство, и вдохновенье».

 

– Скажите, Анна, художниками рождаются или становятся?

 

– Наверное, и так, и так. Про меня нельзя сказать, что появилась на свет с карандашом в руках. Если сравнивать живописцев с цветами, то Леонардо да Винчи – гладиолус, он совершенство. Есть другие цветы и другие художники. Ну, а я – луговая ромашка, девочка из Нязепетровска. Школьницей ходила в кружок рисования. Когда наша семья переехала с Урала в Крым, увлеклась светописью. Розочки, пчелки, пейзажи, улыбающаяся мама... Свои черно-белые фотографические опыты бережно храню.

После школы провалила экзамены в Севастопольский приборостроительный институт. Родители отправили в Челябинск, где старшая сестра уже училась в ЧПИ. Я поступила на факультет промышленного и гражданского строительства. Однажды в институте проходила выставка акварелей Ольги Петровны Проценко, нашего преподавателя начертательной геометрии. У меня душа расколыхалась. А она предложила: «Если хочешь, можешь ходить со мной на этюды».

У нее дома я писала натюрморты. Одна акварель сохранилась: на тарелочке ложка с медом, а в нем словно огонек горит. Кроме того, меня приняли в секцию ручного мяча, я играла за команду факультета. Ну, а теоретическая механика и подобные дисциплины меня интересовать перестали. Экзамены за второй курс не сдала. Уехала к родителям. Потом поступила на художественно-графический факультет Краснодарского пединститута, и счастью моему не было предела. Диплом защищала по теме «Автопортрет». Навсегда запомнила слова моего педагога Маликова Валентина Васильевича: «Никого не слушай, пиши, как чувствуешь». 13 лет посвятила портретному жанру. Меня к нему влекло ощущение неизбежности утекающего времени. Надо успеть запечатлеть человека, завтра он изменится, через год повзрослеет. А если вообще уйдет из жизни? В 1981-м с двумя дочками, Марианной и Владиславой, переехала в Челябинск. В 1993-м меня приняли в Союз художников.

 

– Вы ведь участница многих выставок.

 

– Я их не считаю. В Краснодаре состояла в молодежном объединении художников. На всесоюзную выставку отобрали мой «Портрет милиционера» – бравого усатого мужичка. Взглянуть бы: какой он теперь?

А с портретом Оболенского получилось так. В 1988 году члены зонального выставкома прошли мимо него, и председатель сказал: «Даже смотреть не будем – никакого сходства». Пренебрегли и моим «Полосатым автопортретом», который потом купила Челябинская картинная галерея. Я в шоке: как, мои работы не достойны внимания людей? В то время в Москве проходила выставка «Портрет России». Я положила оба холста в мешок и села в поезд. Там приняли обе картины. «Пиши, как чувствуешь. Время рассудит», – вспомнила я слова учителя. Московские друзья рассказали, что портрет Оболенского был выставлен при входе. Так что, может быть, это я его реабилитировала. Портреты, которые я пишу, – это мое признание людей.

 

– Несимпатичных вам героев вы не рисуете?

 

– А такие мне и не встречаются. В каждом человеке найдется что-то привлекательное. Все мы сложные, разные. А объединяет нас совпадение интересов. Тогда и возникает доверительность. До тех пор, пока мой герой не заговорит, я пишу… тело. Жду, когда его глаза перестанут меня бояться, и когда я сама освобожусь от внутреннего трепета: боязно вторгаться в чужой мир. Когда налаживается контакт, тогда и начинается портрет.

 

– Тяжелая работа?

 

– Для меня – самая главная в жизни, и самое большое наслаждение. Рассветы еще будут, и цветы заново зацветут, а люди уходят. Как я любовалась Тенгизом Махарадзе! Красивый, породистый человек. Не сразу решилась подойти. Слава Богу, успела написать портрет. Теперь, когда его нет, Леночка, жена Тенгиза, говорит: «Аня, благодаря тебе я каждый день могу говорить с ним».

Работая над портретом Наума Орлова, получила урок мастерства и нравственности. Порывистый, творческий, увлеченный человек. А у меня он романтичным получился. Как раз «Короля Лира» ставил. Весь пронизан вдохновением. Я попала в эту ауру и работала взахлеб.

 

– Вы и свои дивные пейзажи пишете взахлеб?

 

– У природы нет возраста, она вечно молода. Другое дело – успеть схватить то время года, которое тебя заворожило. Когда удается считать, разгадать код этого состояния, переполняешься восторгом.

 

 

Теперь или никогда

 

– На ваших картинах не только природа и люди Урала и России. Вы привозите художественные впечатления из Англии, Швейцарии, США, Индии, Германии, Турции и других дальних стран. Вам и бывалые путешественники могут позавидовать.

 

– Мои поездки возникают как бы случайно, хотя я уверена: ничего случайного нет. Ты получаешь то, к чему стремишься. Выстраивается цепочка закономерностей. В начале 90-х отправилась на выставку в Германию. Языками не владею, повезла туда видеофильм о себе, текст к которому по-английски записала переводчица Светлана Чиркова. Лет десять спустя Света привела ко мне в мастерскую одного англичанина. Посмотрев работы, тот от общества художников Англии пригласил меня на выставку в Лондон, объяснив, что я должна написать 12 уральских пейзажей: мол, британцы хотят видеть русскую природу. Обратно не привезла ни одной работы, их раскупили, правда, отнюдь не за большие деньги, зато с великим удовольствием.

Но первый раз в Англию меня позвал Норманн Воттон в 1997 году. Только потом узнала, что он психолог с мировым именем. Познакомилась с ним в Челябинском фонде культуры. Показала альбом с фоторепродукциями моих работ, среди них портрет Оболенского. Норманн так и впился в него глазами: видимо, зацепило. Видя это, я предложила:

– Хотите, напишу ваш портрет?

– Когда? Я ведь завтра уезжаю.

– Now or never! – воспользовалась я мизерным знанием английского. – Теперь или никогда.

В полночь поехали в мастерскую. Переводчик не выдержал, уснул. Пришлось изъясняться жестами. К утру я подарила Воттону готовую картину, еще сырую. Упаковали, а на таможне стали требовать документы и заставили распаковать. Норманн поставил портрет рядом с собой: мол, сравнивайте – похож? И ведь пропустили. Вскоре получаю от Норманна фото: большая гостиная, на стене старинные портреты его прапрародителей, рядом – результат нашего ночного бдения. Потом приходит открытка: мол, приезжай в Лондон и напиши портрет моей 89-летней мамы. Причина вызова так подействовала на сотрудников английского консульства, что визу сделали за два часа. Вместо одной недели я провела в Англии полмесяца. Написала портрет матушки Воттона, а также друзей этой семьи. Норманн возил меня по стране, ждал, пока я делала этюды в имении Байрона, в Стоунхендже...

Некоторые коллеги завистливо спрашивают: «Откуда деньги на поездки?» Ну, не с неба же! Я, например, брала свои картины и несла в банк, где работал мой знакомый, там их покупали. Или занимала деньги у друзей, ехала с холстами за рубеж, потом возвращала долги. Видеть мир за пределами горизонта – необходимость для художника.

 

 

Отпустите меня в Гималаи

 

– А вот другая история. Она тоже началась в фонде культуры, где я общалась с необыкновенными людьми: Кириллом Шишовым, Надеждой Дидой, Натальей Дунаевой. Там в 1993 году познакомилась с Наташей Рубинской. Она, увидев на выставке портрет Оболенского, подошла с просьбой написать портрет сына Кости. Мы заговорили о людях того поколения. Я призналась, что мечтаю написать Анастасию Цветаеву. И слышу: «Не проблема. Вот адрес, поезжай. Позвонишь в дверь три раза, тебе откроют. Заодно передашь от меня Анастасии Ивановне новую книжку Кости».

Я рванула в Москву. У Анастасии Ивановны были гости – потомок князей Вяземских Глеб Каземирович Васильев (увы, в апреле он умер) и его супруга Галина Яковлевна Никитина. Необыкновенные люди, как и сама хозяйка. Анастасия Ивановна что-то рассказывала, а я делала карандашные зарисовки. Они ей понравились, и я получила в подарок ее книгу с автографом: «Благодарю за внимание к моей старости». Ей было 98 лет. Потом гостила у нее еще несколько раз, делала другие наброски.

 

– Счастливая вы, Анна! С какими людьми общаетесь!

 

– А я сама искала этих встреч. Гималаи «случились» благодаря тому, что в Челябинск приехал Святослав Бэлза. Я его боготворила, программа «Музыка в эфире» когда-то помогла мне пережить тяжелую семейную ситуацию. Естественно, захотелось нарисовать своего кумира. Но он сказал: «Нет времени, Аня, приезжай в Москву».

Вскоре поехала. Сижу, жду его около кабинета. В сумочке лежат кисти, маленький этюдник, краски, холстик скрученный. Слышу, мужчина, что напротив, говорит проходящей женщине: «Людочка, если бы ты умела готовить, я бы тебя взял в Гималаи». Та хмыкнула и дальше пошла. А у меня же образование учителя рисования, черчения и домоводства.

– Я умею хорошо готовить.

Он удивился. В этот момент появился Бэлза, и выяснилось, что мужчина – индолог Александр Сенкевич, он собирал экспедицию в Гималаи на праздник поклонения богов в долине Кулу. И ведь я туда попала!

Но прежде была встреча с Риммой Дышаленковой. Тоже знаковый человек, есть у меня и ее портрет. Однажды заглянула я к ней, а она показывает новое приобретение – «Книгу перемен». И говорит: «Кидай монеты».

Выпадает мне «благоприятный переход через великую реку, важная встреча с великим человеком». А Римма сообщает, что едет в Аркаим по приглашению Здановича. Могла ли я с нею не поехать?

И там, на Аркаиме, я вообще не спала – пять этюдов за сутки. Один этюд у меня остался, три подарила, четвертый ушел в какую-то компанию, которая обещала помочь деньгами для поездки в Гималаи, да исчезла, и картина тоже. Заняла денег, поехала. Взяла с собой книгу об Аркаиме и в Индии отнесла ее в департамент археологии. Московская переводчица говорит индусу-ученому:

– Это место находится в Сибири.

Я взорвалась:

– Какая Сибирь! Вот на карте Европа, вот Азия, граница между ними и есть Южный Урал с Аркаимом.

Индус головой закивал:

– I am understand, – мол, понял без перевода. Потом куда-то убежал, прибегает с коллегой. Я жду, меня всю колотит. Вскоре языками зацокали: надо же, цивилизации соединились! У них были исследования предыдущего периода и последующего, а как раз одного звена не хватало, им стал Аркаим. Стоило ехать в Гималаи.

 

– Анна, а как бы выглядел портрет вашей судьбы и пейзаж вашей жизни?

 

– В виде мозаики. Ведь каждая из моих картины – кусочек моей жизни, прожитой где-то, как-то, с кем-то.

 

2009 год

 

 

В круге

Интервью с легендарным джазистом Леонидом Чижиком

"Без моего мира, мира моментального творчества, я себя не представляю. Моя философия заключается в том, что есть правда момента. Нужно иметь огромное уважение к этой йоте времени, мельчайшему дроблению его".

Интервью с Ростиславом Геппом (2008)

"Что касается дня рождения "Ариэля", то мы восстановили историческую справедливость. Ярушин авторитарно вел отсчет с 1971 года, когда он возглавил группу. Это неправильно. Первое выступление "Ариэля" как коллектива состоялось на праздничном вечере в ночь с 1967 на 1968 год".

Интервью с Александром Пороховщиковым. Челябинск, январь 2004

"Перед женщинами я готов стоять на коленях... Я всегда страдаю: ну почему мне не дано рожать? Будете смеяться, но я с природой не согласен: в области интимных отношений надо было людей от животных отделить. Поцеловались бы мужчина и женщина, а от поцелуя ребенок родился. Я целовался бы через каждую минуту..."

Интервью с бывшим челябинцем, архитектором института «Метрогипротранс» Николаем Шумаковым

Под руководством Н.И.Шумакова,  лауреата премии «Светлое прошлое», запроектированы и построены многие станции столичного метрополитена, первый в Москве вантовый, то есть висячий мост, крупнейший в Европе аэровокзальный комплекс «Внуково-1». В числе его работ – и первая линия Челябинского метрополитена.

Интервью с Зурабом Церетели

"Я не обижаюсь на критику... Не считаю себя великим. Я не гений, а прораб. А камертоном моих произведений станет время".

О своем искусстве рассказывают представители династии Багдасаровых

"Почему людям кажется, что в цирке мучают животных? Вы бы знали, сколько мы вкладываем здоровья, сил, энергии, чтобы звериных детенышей, от которых в зоопарках отказываются матери, поставить на четыре лапки и сделать из них артистов".

Интервью с Александром Розенбаумом

"Мое дело – сцена, песни. Вот моя политика, нравится это кому-то или нет..."

Беседа с Сергеем Семянниковым

"Талант – размытое понятие. Критериев четких нет. Но по-моему «талант» сродни совести. Есть талант – должна быть совесть".

В этом разделе вы можете познакомиться с нашими новыми книгами.

Шесть книг Издательского Дома Игоря Розина стали победителями VIII областного конкурса «Южноуральская книга-2015». Всего на конкурс было представлено более 650 изданий, выпущенных в 2013-2015 годах.

Издательский Дом Игоря Розина выполнит заказы на изготовление книг, иллюстрированных альбомов, презентационных буклетов, разработает узнаваемый фирменный стиль и т.д.

ПАРТНЕРЫ

Купить живопись

"Неожиданные вспоминания" Дмитрия и Инги Медоустов - это настоящее "густое" чтение, поэзия не слов, но состояний, состояний "вне ума", состояний мимолетных и трудноуловимых настолько же, насколько они фундаментальны. Состояний, в которых авторы тем не менее укоренены и укореняются именно (хотя и не только) через писание.

Эта детская книжечка - вполне "семейная". Автор посвятил ее своим маленьким брату и сестричке. И в каком-то смысле она может служить эталоном "фамильной книги", предназначенной для внутреннего, семейного круга, но - в силу своей оригинальности - интересной и сторонним людям.

История, рассказанная в этой очень необычно оформленной книге, действительно может быть названа «ботанической», поскольку немало страниц в ней посвящено описанию редких для нас южных растений. Впрочем, есть достаточно резонов назвать ее также «детективной», или «мистической», или «невыдуманной».

Сборник рассказов московского писателя Сергея Триумфова включает страстные лирические миниатюры, пронзительные и яркие психологические истории и своеобразные фантазии-размышления на извечные темы человеческого бытия.

Книга прозы Александра Попова (директора челябинского физико-математического лицея №31) «Судный день» – это своего рода хроника борьбы и отчаяния, составленная человеком, прижатым к стенке бездушной системой. Это «хождения по мукам» души измученной, но не сломленной и не потерявшей главных своих достоинств: умения смеяться и радоваться, тонуть в тишине и касаться мира – глазами ребенка.

Роберто Бартини - человек-загадка. Кем он был - гениальным ученым, на века опередившим свое время, мыслителем от науки, оккультным учителем? Этот материал - только краткое введение в судьбу "красного барона".

"Люди спрашивают меня, как оставаться активным. Это очень просто. Считайте в уме ваши достижения и мечты. Если ваших мечтаний больше, чем достижений – значит, вы все еще молоды. Если наоборот – вы стары..."

"Отец Александр [Мень] видел, что каждый миг жизни есть чудо, каждое несчастье – священно, каждая боль – путь в бессмертие. А тем более цветок или дерево – разве не чудо Божье? Он говорил: если вам плохо, пойдите к лесу или роще, возьмите в руку ветку и так постойте. Только не забывайте, что это не просто ветка, а рука помощи, вам протянутая, живая и надежная..."

"Всего Капица написал Сталину 49 писем! Сталин не отвечал, но когда Капица, не понимая такой невоспитанности, перестал ему писать, Маленков позвонил Капице и сказал: «Почему вы не пишете Сталину, он ждет новых писем». И переписка (односторонняя) возобновилась".

"Через цвет происходит таинственное воздействие на душу человека. Есть святые тайны - тайны прекрасного. Понять, что такое цвет картины, почувствовать цвет – все равно, что постигнуть тайну красоты".

"...Ненависть, если и объединяет народ, то на очень короткое время, но потом она народ разобщает еще больше. Неужели мы будем патриотами только из-за того, что мы кого-то ненавидим?"

"Внутреннее горение. Отказ от комфорта материального и духовного, мучительный поиск ответов на неразрешимые вопросы… Где все это в современном мире? Наше собственное «я» закрывает от нас высшее начало. Ведь мы должны быть свободными во всех своих проявлениях. Долой стеснительность!.."

"В 1944 году по Алма-Ате стали ходить слухи о каком-то полудиком старике — не то гноме, не то колдуне, — который живет на окраине города, в земле, питается корнями, собирает лесные пни и из этих пней делает удивительные фигуры. Дети, которые в это военное время безнадзорно шныряли по пустырям и городским пригородам, рассказывали, что эти деревянные фигуры по-настоящему плачут и по-настоящему смеются…"

"Для Beatles, как и для всех остальных в то время, жизнь была в основном черно-белой. Я могу сказать, что ходил в школу, напоминавшую Диккенса. Когда я вспоминаю то время, я вижу всё черно-белым. Помню, как зимой ходил в коротких штанах, а колючий ветер терзал мои замерзшие коленки. Сейчас я сижу в жарком Лос-Анджелесе, и кажется, что это было 6000 лет назад".

"В мире всегда были и есть, я бы сказал так, люди этического действия – и люди корыстного действия. Однажды, изучая материалы по истории Челябы, я задумался и провел это разделение. Любопытно, что в памяти потомков, сквозь время остаются первые. Просто потому, что их действия – не от них только, они в унисон с этикой как порядком. А этический порядок – он и социум хранит, соответственно, социумом помнится".

"Я не турист. Турист верит гидам и путеводителям… А путешественник - это другая категория. Во-первых, ты никуда не спешишь. Приходишь на новое место, можешь осмотреться, пожить какое-то время, поговорить с людьми. Для меня общение по душам – это самое ценное в путешествии".

"В целом мире нет ничего больше кончика осенней паутинки, а великая гора Тайшань мала. Никто не прожил больше умершего младенца, а Пэнцзу умер в юном возрасте. Небо и Земля живут вместе со мной, вся тьма вещей составляет со мной одно".

"Я про Маленького принца всю жизнь думал. Ну не мог я его не снять! Были моменты, когда мальчики уставали, я злился, убеждал, уговаривал, потом ехал один на площадку и снимал пейзажи. Возможно, это одержимость..."

"Невероятная активность Запада во всем происходящем не имеет ничего общего ни со стремлением защищать права человека на Украине, ни с благородным желанием помочь «бедным украинцам», ни с заботой о сохранении целостности Украины. Она имеет отношение к геополитическим стратегическим интересам. И действия России – на мой взгляд – вовсе не продиктованы стремлением «защитить русских, украинцев и крымских татар», а продиктованы все тем же самым: геополитическими и национальными интересами".