Поэзия без претензии, или По направлению к Цвету

О сборнике стихов Александра Самойлова «Киргородок»

Поэт – это эстетика? Это форма? Это сладостное пение под аккомпанемент незримой арфы?

Поэт – это мужество, мужество, во-первых, быть честным с собой и, во-вторых, мужество устремляться к истоку (души, мира, языка). Одно рождается из другого.

Книжечка у меня в руках (тираж – 200 экз., печать трафаретная, на ризографе, что ли?) плохонько оформлена, текст местами (ближе к корешку) не пропечатан вовсе, но как-то ее это не портит. Потому что нет в содержимом амбиции, напора, «поэзии», если хотите; потому что оно уходит в песок буден, как эта жизнь, точнее, та жизнь, которую мы называем жизнью…

Последние годы ловил себя на мысли, что не могу, ну никак, читать стихи современных авторов. Возьмешь сборник, полистаешь – и захлопнешь (речь не о классиках, конечно, вроде Кушнера и Седаковой). А тут – прочитал весь, с интересом. Потому, наверное, что нет в нем претензии. На поэзию, на форму, на модернизм, на постмодернизм, на -изм и т.д. Эка невидаль, скажете, – сколько графоманов пишут без претензий.

Но, вот ведь в чем дело, – графоманы выпускают потоки раскрашенных слюнями и пузырями эмоций, на любом околопоэтическом сайте этого добра навалом… А у нашего автора «пузырей» не видно. Его, автора то есть, в его стихах – очень мало. Как герой завершающей сборник новеллы, автор истаивает, удаляется от нас, уменьшается в бесконечной перспективе уходящего времени. Согласитесь, что «мало автора» - это как-то, скажем, не по-современному. Минимализм нынче не в моде. А Самойлов как-то отодвигается в сторону, и это интригует.

Начиная читать, впрочем, видишь «прием», понимаешь, что автор (а они литинституты кончали) играет в простоту, в эстетику «ничего не надо выдумывать», но постепенно почему-то эту эстетику принимаешь. Она незаметно начинает восприниматься как-то дыхательно, словно – действительно – не стихи перед тобой, а монологи, бормотания, обрывки случайно сказанных фраз.

Но вот ведь штука – фразы случайны, а настроение, интенция в них – одна. И эта интенция, это отношение к жизни, оно и заставляет поверить, дочитать, уважать.

Кстати, уважать автора – это критерий. Я не могу вспомнить, кого бы я «зауважал», читая его стихи, в последние -надцать лет. Стихи могут нравиться или нет, но они как бы живут отдельно от их создателя, и не возникает мысли, как в случае с гениями, перенести свое отношение к ним – на человека. А тут – перенес.

Нет, Самойлов не гений, он, скорее, сознательно в противофазе, но это и вызывает уважение, вызывает перенос со стихов – на человека. Налицо некое поэтическое смирение, без подпрыгиваний, тыканий себя в грудь и без поэтической присядки. За этим видится экзистенция, видится отчаяние, видится душа. Суть сборника, действительно, в кромешном отчаянии (осознаваемом ли до конца автором?), в отчаянии от того, что «оледенело сердце» века. И пусть пишется:

Мне нравится время такое –

мир накрепко белым прошит.

И сердце мое ледяное

уже не болит.

ан нет, не веришь, и  читается, по закону автора же, иное: как, как прорваться сквозь это бесцветное время, как вернуть душе (миру) краски, как не умереть заживо?..

Пожелаем автору: пройти сквозь отчаяние, не заблудиться в нем, не заблудиться в бесцветном мире, увидеть то невидимое Солнце, что рождает не только все цвета видимой радуги, но все краски и цвета незримой очами души.

Пожелаем поэту мужества – оставаться Поэтом. Пожелаем мужества – от искренности себя прийти к искренности истока. К Большим вещам Мира. К метафизике.