Искусство быть рыбой...

Что ценится в современном мире? Да, успех, безусловно. Но это, так сказать, в итоге, в сухом остатке. А на старте? О да, талант, талант как способность. Собственно, так это понятие определяет большинство словарей и энциклопедий. То есть современный человек за единицу таланта принимает познавательную (наука) либо выразительную (искусство) способность, которую можно оценить извне, примерить на себя. (Отсюда, кстати, у нас культ премий и лауреатов). Чем более уникальна эта способность, тем талант выше. Но все ли так просто?

В чем талант рыбы? В том, чтобы охотиться или ускользать от преследования? В том, чтобы метать икру и давать потомство? В том, чтобы играть с волнами или чувствовать стаю и быть с ней в единстве? Я думаю, что изначальный, фундаментальный талант, фундаментальная способность рыбы – чувствовать воду. Только кажется, что это общий для всех рыб талант, врожденный. Судьба рыбы, индивидуальная ее судьба, и все остальные ее «таланты» (и значит, повороты судьбы) зависят от этого, основного. Это – фундамент.

Талант, самый главный, глубинный, это не просто способность – это способность следовать законам мира. В чем тогда талант человека? Дышать? Любить? Творить?

Человек, единственный из живых существ, рожден, во-первых, способным осознавать, мыслить; и, во-вторых,  рожден способным о-с-мыслить свою конечность. В мире человека есть смерть – не как предчувствие и предощущение. Как факт. Собственно, человек становится человеком, homo sapiens, когда понимает, что – смертен. С этого мига он перестает быть ребенком.

Может быть, в таком случае талант, фундаментальная способность человека – способность мыслить о смерти? Жить, постоянно помня о смерти? Может быть, это и будет для человека следованием законам мира? И может быть это памятование и будет стержнем любого человеческого таланта, таланта подлинного, не смываемого волной времени? А все остальные таланты (таланты, лишенные этого стержня) – только детская игра, счастливая игра в уютной палатке, на которую неумолимо надвигается ураган? Попросту – бегство.

Впрочем, памятование о смерти не обязательно подразумевает думание о ней. Оно подразумевает некую предельность. Жизнь на пределе. Смерть оказывается странной штукой, которая ограничивает нас и которая одновременно дает шанс на безграничность. И талант – это способность стремиться к безграничности, устремляться к ней вопреки здравому смыслу, усмешкам и зовам социума, вопреки опыту и инстинкту. Талант – это жажда бесконечности. И, чтобы не останавливаться на этом, продолжу мысль: реализованный талант – это резонанс с нею.

Поэтому, если меня спросят, талантлив ли нобелевский лауреат, получивший премию за разработку, скажем, каких-нибудь ультра-современных химико-биологических технологий, – я скажу: не факт.

Если меня спросят, талантлив ли древний охотник, эвенк, эскимос или чукча, способный несколько суток кряду бежать за своей добычей, без колебаний лишающий оленя жизни, я скажу: талантлив, причем однозначно.

Древний охотник жил в ином мире. Смерть не была для него границей. Он видел прошлое, пред-чувствовал будущее, он общался с ушедшими из этого мира и с теми, кто жил «по соседству», в «близких» мирах. Духи предков, духи мест, земли и воды, таинственные существа других измерений не были для него чем-то чуждым, они входили в сферу его диалога. Его диалог простирался – в бесконечность.

Для мира,  законы которого кажутся нам незыблемыми сегодня, считается уникальным, скажем, суточный бег, когда человек без отдыха одолевает расстояние в 200-250 км. Для мира, в котором жили древние эвенки (и насколько древние? как давно умерла эта культура охоты, культура открытости смерти? и умерла ли?*), это было обычным. Почему? Ученые объясняют эту способность архаических охотников их умением погружаться в транс. Талантом, сказали бы мы. Но транс – что это? Не очередное ли умное слово?

Да, физическое тело, взятое само по себе, рассматриваемое обособленно, почти не способно на суточный бег. Потому что – конечно; конечны его ресурсы. Но тело, открытое энергиям мира (мира, не ограниченного видимым оком), это уже совсем другое тело. Его бег – уже не «усилие», не вызов, но само бытие, естественное, как дыхание, как сон. Не вызов, но соответствие миру. И тело тут – резонатор, проводник, посредник между мирами. Это «умное» тело, «бегущее» в бесконечность. Недаром потенциально каждый охотник был в архаической культуре немного шаманом…

А шаман – кем был он? Шаман – идеальный «связной». Посредник, осуществляющий (корректирующий) связь племени – с бесконечностью. А идеальный – потому что в буквальном смысле отдал всего себя этой связи, потому что отказался от себя как от «я», от эго. Наверное, трудно представить более красивую метафору души, чем образ шамана.

Мы сильно заблуждаемся, если полагаем, что душа – это нечто, существующее автономно. Я бы сказал, что душа – это связь, это динамика, некий канал, по которому Небо нисходит на Землю. Тропинка для Духа.

Как бессмыслен свет свечи в солнечный полдень, так нелепы потуги на душу у человека, который фиксирован на конкретном. И как флейта не может звучать, если нет в ней пустого пространства, так человек не может быть подлинно талантлив, если нет в нём этой священной жажды освободиться от груза эго. Впустить в себя бесконечность.

* Достаточно прочитать книгу В.Серкина «Хохот шамана», чтобы понять, что всё это живо, и что только от каждого из нас зависит, какой мир выбрать: ограничивающий, замкнутый на себя – или распахнутый в бесконечность...