«Открытый вернисаж»: Константин Богаевский по-челябински

Работы Константина Богаевского (1872-1943) я знаю давно. Это удивительный художник, из другого времени. И не только потому, что родился и провел жизнь в блаженной Феодосии, не только потому, что дружил с Волошиным, с которым они вместе бродили по Крыму, не только потому, что пережил войны и революции.  Другое время – на его картинах.

Он был тихим, замкнутым человеком, очень мягким, обязательным, наивным и, наверное,  немного странным. Он жил своими картинами, красками и в красках и, вероятно, мало разбирался в том, что его окружало, в тех социальных процессах и геополитических вихрях, которые принес век 20-й. Это, впрочем, немудрено. Всю жизнь он вслушивался в то, что большинство не слышит, прислушивался к некоему внутреннему движению – в своей душе, в мире. Его время другое, потому что – внутреннее, его время – это время тайны.

Бог весть, какие жизни проживал он в своих картинах. Его крымские пейзажи – это Крым, но и еще что-то, и их время – почти любое. А его тропические страны, его облачные ландшафты, его горы и древние города! Библейские пейзажи – сказал о них кто-то. Библейская душа.

Молчание художника удивительно тем, что лишь усиливает тайну. Его картина молча всматривается в тебя, ты чувствуешь на себе взгляд оттуда, и ты не можешь во всем оставаться прежним. Сквозь картины Богаевского смотрит на тебя Космос; и Земля, свернутая суетой будней до размеров городского квартала, до стен кабинета, до экрана компьютера, – вдруг разворачивается, растет, и ты чувствуешь свою связанность с этим Космическим Существом, и то, что у тебя нет выбора: ты должен соответствовать его красоте и мощи.

И вот, картина Художника доступна для всего города: копию ее повесили на левом крыле фасада Публичной библиотеки. Можно вроде бы порадоваться, можно сказать спасибо деятелям нашей культуры. Но вот незадача: чтобы рассмотреть эту сравнительно небольшую работу («Пейзаж с деревьями»), нужно подойти к ней совсем близко. Полтора – два метра. А для этого – нужно вступить на газон, окаймляющий здание библиотеки. Пройти по траве, на ней же остановиться. Мелочь? Из разряда тех, которые созидают культуру. Трава-то – не английская, двухсотлетняя, а желающих пройти по ней в нашем миллионном городе будет немало.

Я не знаю, кто выбирал места для картин, кто «инспектировал» этот выбор, знаю только, что пока наши чиновники от культуры, наши искусствоведы не замечают подобные «мелочи», наша культура будет оставаться на уровне площадного шоу.

Богаевский был безобидный человек, который писал свои картины и возделывал свой сад, и благоговение перед живым миром было у него в крови. Жаль, что именно его картина оказалась на этом месте. Ему было бы неприятно.