Время индейцев амондава

Что такое время? Есть ли что-то реальное за этим словом? Спросите об этом у не обремененного излишними интеллектуальными штудиями «труженика потребительского тыла», и что вы получите в ответ? Правильно, вас пошлют, вежливо или не очень… проводить это самое «время» где-нибудь в другом месте. И это вполне понятно. Потому что есть базовые вещи, есть фундамент, на котором зиждется самое мышление, а задумываться о фундаменте – ну, это уже попахивает диссидентством.
И тем не менее задуматься стоит. Тем более что даже наша столь устоявшаяся жизнь в социальном муравейнике нет-нет да и дает к тому основания. Вчера, например, в новостных лентах прошла любопытная информация об отношениях со временем некоего живущего в джунглях Амазонки племени, позволяющая нам отстраниться от привычных воззрений, увидеть ВРЕМЯ несколько иначе. Процитируем фрагмент материала с сайта newsru.com:

"В джунглях Амазонки нашли племя, которое не имеет понятия о времени - соответствующие слова просто отсутствуют в языке индейцев амондава. Язык индейцев амондава может описать события, происходящие во времени, но бессилен описать само время как отдельное понятие, объясняет BBC…
"Мы бы не сказали, что это "люди без времени" или "за пределами времени". Амондава, как и любые другие, могут говорить о событиях в их последовательности", - пояснил профессор психологии языка Университета Портсмута Крис Синха.
"Но чего мы не находим, так это понятия времени, которое бы не зависело от происходящих событий", - сказал он. Например, если в языках подавляющего большинства других народов есть представление о событиях, происходящих с течением времени, то у амондава представления об этом "течении времени", которое продолжается вне зависимости от этих событий, как раз и нет.
В языке амондава нет слова "время", а также обозначений таких периодов времени, как "месяц" и "год". Люди амондава не упоминают своих возрастов. Просто, переходя из одного периода своей жизни в другой, или меняя свой статус в племени, индеец амондава меняет имя.
Но самым интригующим представляется отсутствие в языке амондава отображения течения времени пространственными средствами. Проще говоря, носители многих языков мира употребляют такие выражения, как "это событие осталось позади" или "перед этим" (именно во временном значении, то есть в значении "до этого"). Но в языке амондава подобные конструкции отсутствуют.
"Это не значит, что такое отображение - за пределами познавательных способностей людей. Это лишь означает, что в их повседневной жизни им не приходится этим пользоваться", - пояснил профессор Синха. Тем более что все больше индейцев амондава изучают португальский язык, принятый в Бразилии. И осваивают применяемые в нем понятия пространства и времени без особенных затруднений".

Прекрасно! Оказывается, время, столь привычно отмеряемое для нас секундной стрелкой, разграниченное всевозможными календарями, разбитое на всевозможные циклы, от дневного до солнечного, может видеться совершенно иначе. Более того – оно может не видеться вовсе! Что же видит индеец? Реальный поток изменений, внутри и вместе с которыми меняется он сам. «Просто, переходя из одного периода своей жизни в другой, или меняя свой статус в племени, индеец амондава меняет имя». Т.е. – индеец не сжат тисками времени (что такое наше имя, получаемое при рождении и окольцовывающее до самого последнего вздоха, как не капкан, в который ловит нас наш синтаксис, наш образ мышления, наше восприятие мира), индеец не чувствует себя раз и навсегда данным себе, раз и навсегда определенным. Индеец течет, как река, в берегах своей жизни, и разве это не верно? Разве не создан человек подобным реке, разной в разных местах своего течения, даже по-разному называемой теми, кто обитает на ее берегах? Человек-река – какой замечательный образ. Это напоминает Изначальность даосов, Дао, вечно изменчивое, вечно текучее, и в этой своей изменчивости – неизменное, вбирающее в себя всё, что есть.
«Человек при своем рождении нежен и слаб, а при наступлении смерти тверд и крепок. Все существа и растения при своем рождении нежные и слабые, а при гибели сухие и гнилые. Твердость и крепость – спутники смерти, нежность и гибкость – спутники жизни» («Дао дэ цзин»).
Может быть, будет интересно посмотреть с точки зрения древнего даосского мудреца, коему принадлежит эта сентенция, на современный мир. Что мы увидим? Высоко вознесся человек над миром, всю землю опоясал своими путами – железные дороги, коммуникации, города-гиганты и т.д. Глубоко в вещество проник человек, овладел силами ядерного распада, технологиями рождения белковой жизни и т.д. Велик и крепок человек, могуч человек, но… твердость и крепость – спутники смерти…
Современная цивилизация – это мир смерти, ибо смерть (как ее понимают обычно) есть неспособность изменяться, есть остановка движения. И современное человечество, действительно, не движется. Т.е. оно движется, но это движение – движение мертвой материи, это движение каменного истукана, от грохота шагов которого в страхе и смятении разбегается все живое. Но великан уже не может быть другим, он слишком тверд. Великан, точнее, колосс – слишком оформлен, форма стальным панцирем технологий охватила его торс – не освободиться…
И вот – этот великан натыкается на маленькое племя в джунглях Амазонки, и изумленно рассматривает этих детей природы, и беспомощно разводит руками: «…практическое отсутствие в языке индейцев понятия о времени объясняется отсутствием измерителей времени в их быту: системы календаря, часов. А этот фактор, в свою очередь, объясняется слабо проработанной, как и у других подобных племен, системой нумерации, что вызвано зачаточным представлением о числах...» Без комментариев.
Автору совершенно очевидно, что наше сегодняшнее представление о времени – есть следствие некой давней ошибки, ошибки отнюдь не случайной, неизбежной и даже – необходимой как этап эволюционного развития нашего вида. Но ошибки, которую требуется признать, о которой следует задуматься, которую следует осмыслить. Человечество проделало некий путь, очертило некую петлю и оказалось в точке, из которой наконец-то стало видно начало. И это видение Начала, и видение изначального Замысла о Человеке, и есть то, что делает Непоправимую ошибку, допущенную человечеством, поправимой. Точнее, так: непоправимость остается таковой для допустившего ее, для коллектива, но каждая из частей этого целого сохраняет возможность ее исправить. Как сказал Иосиф Бродский: «Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека – всегда можно…» Или, как сказал за двести лет до него человек много мудрейший: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи…»

Как? Это дело внутреннее. Это плод делания внутреннего. Смысл же его – вновь вернуться во время, перестать воспринимать себя, как нас учат с пеленок, отдельно – от мира, от времени, от других людей. Мы и есть – текущее время, мы и есть – его течение, изменение, мы и есть пластичность и движение жизни. Во всяком случае, об этом говорит нам пример маленького племени индейцев амондава.