Во власть пришли “комиссары от бога”

Любопытная это штука — наблюдать смену поколений во властных элитах. Я начинал свою директорскую деятельность в тот застойный период, когда у руля стояла геронтократия, избравшая в качестве экстремального вида спорта гонку на лафетах с финишем у Кремлевской стены. Кремлевские старцы, как сейчас говорят, достали всех. Поэтому с нескрываемым оптимизмом встретил я девяностые годы, когда у кормила власти оказались молодые сорокалетние завлабы с приличным образованием и внятной артикуляцией, энергично взявшиеся за реформирование страны. Что выросло — то выросло, судить потомкам.

Но время шло, и постарели некогда молодые прорабы перестройки и неутомимые бойцы последующих политических перестрелок. На смену им постепенно просачивается племя молодое... и знакомое.

Город N, где недавно сменилась администрация. Опускаю имена, фамилии, явки не только из опасения навредить достойным людям, но и потому, что сложившаяся там ситуация сегодня является достаточно модельной как для регионов, так и для учреждений.

Новый заместитель главы администрации по социальным вопросам (двадцати пяти лет от роду) вызывает на ковер руководителя управления образования города — умницу, интеллигента, дельного администратора, умудрявшегося десять лет кряду, вопреки скудному финансированию, сохранять сеть образовательных учреждений города. Но людей без недостатков, как известно, не бывает. Его слабое место — возраст.

Пятьдесят один год по нынешним меркам — «возраст дожития». Между этими двумя руководителями происходит исторический разговор. Я не шучу: его содержание во многом проясняет, как сейчас модно говорить, управленческий тренд. Впрочем, судите сами. Для удобства читателей отбросим табель о рангах и участников разговора будем именовать кратко — молодой и старик.

Молодой: Есть мнение, что учителям города необходимо повысить зарплату до девятнадцати тысяч рублей.

Старик: Замечательное мнение, тем более что до сих пор педагоги с трудом сводили концы с концами, получая шесть тысяч. Но хотелось бы знать, каковы будут источники финансирования.

Молодой: Это ваши проблемы.

Старик: ?

Молодой: Объясняю для тех, кто не догоняет. Необходимо мобилизовать внутренние резервы: ликвидировать городской методический центр, а также центр реабилитации детей и подростков, сократить ставки педагогов дополнительного образования, а высвободившиеся средства направить на повышение зарплаты.

Старик: Но мы же тем самым разрушим целую систему, которую с трудом создавали долгие годы. Систему, получившую признание в стране, помимо прочего, отмеченную грантом Президента РФ!

Молодой: Так вы отказываетесь выполнять решение нового главы администрации?

Старик: Считаю его ошибочным и опасным по своим последствиям.

Молодой: Пишите заявление об уходе. Да, кстати, мы крайне недовольны выступлением вашего руководителя методического центра на августовской конференции учителей города. Вместо того чтобы благодарить администрацию за проявленную заботу о педагогах, она цитировала Мандельштама и рассказывала о каких-то абстрактных вечных ценностях...

Такая вот новая управленческая поросль. Руководитель, поведавший мне эту печальную историю, в завершение заметил: «Верите, мне впервые захотелось съездить по физиономии этому эффективному менеджеру». Но так ли уж незнакомо нам это новое управленческое племя?

Здесь, что называется, дышит почва и судьба, реализуется кадровая мечта всех авторитарных российских реформаторов — от Петра до Сталина: воспитать инициативных рабов. Мечта, разумеется, утопическая, ибо инициативный раб — это оксюморон, что-то вроде несоленой соли. Человек, боящийся взять на себя ответственность, отстаивая интересы дела, действующий лишь по сигналу сверху, не в состоянии решить ни одной серьезной проблемы. Его «достоинство» в глазах властей предержащих — любоначалие. А основной способ реализации поставленных задач укладывается в формулу «цель оправдывает средства». Попрание человеческого достоинства — не в счет. Ну и что такого нового мы узнаем? Чем в этом смысле отличаются птенцы гнезда Петрова от комиссаров индустриализации или от строгих юношей, идейно вскормленных на Селигере?

Отличаются. Прежде всего масштабом личности и символами веры.

Мы же не станем сравнивать всесильного Меншикова, покорно принимавшего побои от императора, красных директоров, разворачивающих производство вооружения за Уралом в годы войны, рискующих за срыв графика пуска предприятия по приказу Хозяина превратиться в лагерную пыль, с нынешними молодыми да ранними руководителями. Первые рисковали головой, последние — всего лишь карьерой. Как говорят в рекламе, почувствуйте разницу.

Первые действительно решали масштабные проблемы во благо отечества в экстремальных обстоятельствах, испытывая при этом мощнейшее раздвоение личности, временами впадая в депрессию, подавляя ее алкоголем, но при этом не теряли веры в объективную ценность своего дела и правильность поставленной Цели. Так что в первом случае мы имеем дело с фанатизмом, во втором — с цинизмом. Во всяком случае, во имя модернизации никто не требует идти на смерть.

В формуле И.Бродского «но ворюги мне милей, чем кровопийцы» не все так однозначно. Стоит лишь смягчить полюса этой оппозиции, как мы мгновенно убеждаемся в совместимости того и другого персонажа в одном лице. Когда крови выпивается с комариную дозу — в конце концов, в приведенной выше модельной управленческой ситуации все живы и здоровы, — а воровство осуществляется не в денежном эквиваленте. 

Просто у наших детей крадется будущее.

«Ты комиссар от бога», — сказал, покровительственно похлопав по плечу молодого комсомольского функционера, секретарь ЦК. Дело происходило в семидесятые годы. Разумеется, Бог был ни при чем. Просто фигура речи, отмечавшая, как сказали бы сегодня, харизму начинающего карьериста. Сегодняшние карьеристы научились писать «Бог» с большой буквы, но по сути остались звездоносцами, которые, как утверждал священник о. А.Мень, все одинаковы.

Откуда у них это ощущение хозяев жизни, железобетонная уверенность в своей непререкаемой правоте, что позволяет спокойно переступать через людские судьбы? Неужели для этого достаточно прозаседать год в молодежном парламенте или исполнять роль дублера при ответственном чиновнике?

Слов нет, управление — серьезная наука, которую необходимо познавать не только в теории, но и на практике. Но одно дело — проходить управленческую стажировку, к примеру, в корпорации Билла Гейтса, и совсем другое — с младых ногтей надышаться смрадным воздухом аппаратных игр, перенимая византийские приемы подковерной борьбы.

Впрочем, я далек от огульных оценок нынешней молодежи. Речь идет лишь об управленческом племени, ответственность за воспитание которого несут взрослые, передающие ему свои извращенные представления о методах и стиле руководства.

Смена поколений — процесс естественный. Он не происходит по команде: срочно омолодить кадры на тридцать процентов! И у нас в школе сегодня работает большой отряд ярких молодых педагогов, добрая половина которых — наши же выпускники. В сущности, проблема сводится к простой задаче: обеспечить достойные условия существования как приходящим, так и уходящим специалистам. Стремителен бег времени, и мне бы не хотелось, чтобы спустя годы нынешние молодые оказались в положении 52-летней учительницы, попавшей под сокращение.

На ярмарке вакансий, где она оказалась в поисках работы, между ней и инспектором произошел разговор:

— Кем вы работали?

— Испытателем.

— Что же вы испытывали?

— Всю жизнь я испытывала нужду.