Не мириться с дурью в педагогике!

Алексея Кушнира, главного редактора журнала «Народное образование», известного педагога, автора двух эффективных методик, в Челябинск пригласил Александр Попов, директор физико-математического лицея № 31. Если бы не этот известный придумщик, то и не было бы двухдневной встречи московского гостя с родителями и учителями, интересного разговора про осмысленное чтение, во время которого щеки порой пылали от обидных слов. Грех было не воспользоваться пребыванием Алексея Кушнира в Челябинске и не взять у него интервью.

- Алексей Михайлович, как вы пришли в педагогику?

- Еще в школе работал вожатым. Возился с малышами в лагере летом. Потом поступил в пединститут. На первой же лекции по педагогике преподаватель меня спросила: «Вот вы, молодой человек, куда пойдете после института?» Я ответил, что буду работать на кафедре педагогики и психологии. Она дар речи потеряла от моей наглости. Потом, когда уже стал преподавателем, припомнила этот эпизод. На редкость конкретно входил в специальность. И неудивительно. Ведь я – педагог в восьмом поколении по материнской линии. Это выяснил мой дядя, который провел генеалогическое исследование. Под Питером есть город Всеволожск, основанный в конце XVIII века. В центре городского парка – туристический объект: дача Хусу. На этом месте когда-то стояла школа, принадлежавшая моим предкам.

- Но вы-то работать в школу не пошли?

- После института я работал в школе-интернате № 4 Благовещенска. Это центр Амурской области. Мои навыки как тренера по каратэ обеспечили авторитет у мальчишек, а пару раз позволили сохранить здоровье.

- Чему научил интернат, кроме того как заработать авторитет у подростков?

- Не мириться с дурью в педагогике. Однажды ко мне на урок военной подготовки пришел методист из облоно – полковник. Мы трудились над автоматом Калашникова. Чтобы всем было видно, парты поставили буквой «П». Полковник в присутствии моих сорвиголов стал орать на меня, требуя поставить парты как положено. Мальчишки напряглись. Я понял: если сейчас подчинюсь, то с ними потом не справлюсь. Жестко вытолкал полковника из класса и закрыл дверь изнутри. Были разборки вплоть до облоно. Но всюду есть умные люди, которые поняли, что по-другому было нельзя.

- Ваша карьера, когда пошла в гору, едва не увела из педагогики?

- Да, я был руководителем амурского центра НТТМ, заместителем председателя горисполкома Благовещенска, депутатом областного Совета. Потом поступил в Академию народного хозяйства СССР, самую крутую бизнес – школу в то время. После ее окончания уехал на учебу в Америку. Наш выпуск называли президентским резервом. Когда мы поступали, знали, что будем распределены на высокие должности. Но ни один из моих сокурсников не был востребован. По сути, мы вернулись в другую страну, в которой кадровая политика стала принципиально другой.

- Но вы-то поработали все-таки в министерстве образования…

- Поработал. Однако недолго. Номенклатурные команды формировались тогда не по профессиональным качествам. Высшей логикой было распределение бюджетного пирога…

- Почему вы занялись журналистикой и возглавили журнал «Народное образование»?

- По стечению обстоятельств. И это, скорее, издательское дело. Отраслевая периодика предполагала педагогическую квалификацию. Кроме того, мой дед, уже по отцовской линии, тоже был издателем. Наверное, это судьба…

- Как появилась ваша методика обучения чтению, по эффективности которой нет равных?

- Благодаря моему сыну. Вообще-то у меня семеро детей. Старшие уже получили техническое образование. А младшим близнецам еще по году. Так вот. Перед поездкой в длительную командировку мой семилетний тогда сын достаточно бойко читал. А после возвращения я обнаружил, что он читает по слогам, быстро, как из пулемета. Почему-то учительница решила, что именно такое чтение развивает грамотность. Стал разбираться. Выписал из журнала «Начальная школа» около 160 приемов обучения чтению. Рядом положил учебник психологии. И проанализировал каждый метод с позиции элементарных знаний. Например, чтение вслух по очереди. В классе сидят 30 человек, и все слушают, как мычит Вася. Это может быть интересно ребенку? Нет. Вычеркиваю и так далее. В итоге остался один допустимый прием, вокруг которого возникла система работы. Потом вместе с амурскими учителями я развернул широкий эксперимент в школах области. И получил невероятные результаты. При пониженной нагрузке, без домашних заданий дети читали про себя, понимая текст, с темпом 300 и более слов в минуту к моменту окончания начальной школы.

- Но ваша методика оказалась невостребованной. Не надоело о ней рассказывать людям, которые не заинтересованы?

- В советский период она была востребована. Тогда издательским монополиям могла противостоять партийная логика. Есть доказательства эффективности – на тебе зеленую улицу. Сейчас на страже сверхприбылей издательств стоит государство. Пока они не извлекут максимум прибыли из устаревших методик, ни одна новая система обучения не пройдет. Минобрнауки практически заблокировало появление и развитие каких-либо новых решений. Инновациям разрешено расти из рук исключительно своих структур.

- В журнале «Народное образование» часто появляются очень острые публикации, в том числе и ваши. Не опасаетесь агрессивной реакции со стороны чиновников? Министра, например…

- Министра – нет, он достаточно умен. Острая публикация – это тест на интеллект для чиновника. Так выявляются дураки. А от них принято избавляться. Я свою профессиональную совесть и гражданский долг никогда не разменивал. Говорил и делал то, что думал. Еще в 80-е годы на лекциях заявлял, что однопартийная система – это начало конца. В 80-е годы тотального подавления инакомыслия уже не было. Появилась некая система противовесов, которая позволяла каждому директору школы иметь и отстаивать свою точку зрения. Москва гордилась своим директорским корпусом, в котором были целые созвездия ярких, неординарных личностей, о независимости которых ходили легенды. Нынешний директор – принципиально другой человеческий материал, от которого ждут послушания.

- Вы по образованию, преподаватель английского и немецкого языков. Странно, что ратуете в первую очередь за русский язык. Чем это объяснить?

- Вы еще больше удивитесь, когда узнаете, что мать у меня финка, а отец – украинец. В сумме я получился русским. Понимание своей принадлежности обостряется, когда живешь в чужой стране. Я учился в США более года, там все и понял. Например, то, что многонациональной стране требуется качественное национальное воспитание.

- Вы – противник изучения иностранного языка с первого класса. Почему?

- Чтобы не тормозить интеллектуальное развитие ребенка. И потом: зачем транжирить время ребенка, если в пятом классе мы за один год достигаем тех результатов, которые дает школа в течение трех лет, занимаясь английским языком по три урока в неделю?

- Вы очень жестко разговаривали с учителями. Говорили, что они совершают преступление. Почему?

- Просто все называл своими именами. Разве я не убедительно объяснил, как и почему они гробят здоровье ребенка? И ведь многие со мной согласились. Учитель обязан чувствовать свою ответственность за то, что он делает. И не ссылаться, что у него такая программа. Программы делают люди, а людям свойственно ошибаться… Одна программа ориентирована на интересы детей, а другая – лоббирует учебники определенной издательской группы. А это – коррупция. Почему мои дети должны быть заложниками интересов издательств и безнравственности учителей, для которых программа важнее ребенка?

Новые стандарты образования, как и старый закон об образовании, дают учителю право самому выбирать методику обучения. Вот пусть и думает: сможет ли он работать эффективно, сохраняя здоровье детей, в рамках «своей» методики или нет?

- Чего не делает школа сегодня, по вашему мнению?

- Не учит ребенка созиданию, не приучает к труду. Производственное воспитание делает человека состоятельным, имеющим чувство собственного достоинства. А хорошо образованные бездельники – это завтрашние майданные революционеры. В западных странах хватает денег на сирых и убогих. Там никому не дают умирать на улице. Медицинскую помощь оказывают, дорогостоящие операции делают за счет социального страхования. Оно у них богатое. Почему? Потому что доля высококвалифицированных рабочих, скажем в Швеции, не ниже 50 процентов. А у нас не больше 5 процентов. Узбеки и таджики, которые едут к нам, высокой квалификацией не обладают. Школьников настраивают на исследовательскую деятельность, а станут они офисным планктоном.

- Вы с пессимизмом смотрите в будущее?

- Нет. Если бы я был пессимистом, у меня не было бы столько детей. Есть отдельные островки, которые я называю зонами роста. Вот техосмотр из ГИБДД перекочевал в сервис, как и во всем мире, между прочим. И исчезла почва для коррупции. Минобрнауки объявило конкурс на лучшую инфраструктуру производственного воспитания в школе. Это тоже шаг вперед.

Вот мы с челябинскими учителями возьмем и перейдем на природосообразную методологию обучения. И, между прочим, внесем существенный вклад в увеличение продолжительности жизни.