"Поверьте, я действительно профессор..."

Дмитрий Быков работает на телевидении и радио, пишет книги. Но широкую, а не кулуарную известность ему принес проект «Гражданин поэт» — вариации известных текстов на злободневные темы в исполнении Михаила Ефремова. Как известно, недавно проект завершился. И на сцене одного из московских залов состоялась веселая гражданская панихида, посвященная закрытию «Гражданина поэта».

— Дима, почему вы решили завершить проект? Неужели не осталось поэтов для пародирования?

— Не в этом дело. Так решил Андрей Васильев (продюсер «Гражданина поэта», экс-глава издательского дома «Коммерсант». — Прим. авт.), а он человек иррационально интуитивный. Но я, кажется, понимаю, почему он это сделал. Сейчас заканчивается определенная эпоха нашей истории: после выборов президента наша жизнь переходит в новое качество, и этот проект будет не нужен. «Гражданин поэт» — это явление переходной эпохи.

—  Кстати, билеты на концерт стоили довольно дорого. Говорят, что за год существования «Гражданина поэта» вы разбогатели. Это так?

—  Когда Андрей Васильев где-то сообщил, что наши гастроли стоят полтора миллиона рублей, некоторые блогеры впали в неистовство, заявляя, что, мол, я совмещаю гражданскую позицию с зарабатыванием денег. Говорю коротко и ясно: они не правы. Полтора миллиона — это на всех участников проекта: костюмеры, звукорежиссеры, ведущий артист. Я не скажу, что получаю копейки, но эти заработки вполне сопоставимы с моими газетными гонорарами. А это не так уж и много…

«Гражданин поэт» для меня дорог совсем другим. Это, по сути дела, свидание с молодостью. Когда мне было шестнадцать лет, я начал ходить в редакцию «Московского комсомольца». Васильев давал мне задания, правил тексты, гонял в ближайший магазин за портвейном. Никогда не забуду, как однажды, находясь в тяжелейшем похмелье, он при моем появлении сказал, что меня Бог принес, и отправил в подмосковное ПТУ написать репортаж о встрече с ветеранами…

Я, наверное, участвовал в «Гражданине поэте», чтобы вспомнить счастье тех лет, когда писал эти заметки, постепенно вовлекаясь в жизнь взрослой газеты. Там работали Лев Новоженов, Андрей Орлов, известный сейчас как Орлуша, уже покойный Александр Аронов… Это была удивительная среда, и до сих пор каждый раз, когда проезжаю мимо белого дома на улице 1905 года, с радостью вспоминаю то время…

И теперь, когда Васильев совершенно не изменившимся почерком, с теми же корректорскими знаками, правит «Гражданина поэта», я как будто возвращаюсь на тридцать лет назад. Это большое человеческое счастье…

Кстати, как говорит сам Васильев, он до сих пор не может совместить того мальчика, ходившего к нему в синей школьной форме, с человеком, которого он теперь торжественно представляет на сцене.

—  Знаю, вы сейчас заканчиваете новый роман…

—  Роман называется «Икс» — это книга о молодом ростовском журналисте. В 1925 году он получает бандероль, в которой находит рукопись начатого романа и приложенную к ней записку: «Думаю, вы закончите эту книгу лучше, чем кто-либо другой». Ну, а дальше разворачивается история, которая завершается неожиданным финалом.

— Скажите, а разве Лев Колодный не закрыл эту тему?

— Лев Колодный, к сожалению, не сделал этого. Проблема с «Тихим Доном» в том, что фрагменты, которые там хороши, и главы, которые плохи, написаны явно одной рукой. Я первый человек, который додумался, почему это так, и, надеюсь, читать роман будет увлекательно. Книга одновременно смешная и страшная. Она небольшая — всего 200 страниц, но пишется трудно, потому что я впервые в жизни решил написать роман, который будет интересно читать. Это мучительный процесс, в книге нет ни одной лишней строчки. Тираж будет, наверное, в июле. А когда ее закончу, начну писать свою самую лучшую, самую любимую книгу, для которой я родился. Она будет называться «Квартал».

— Помимо писательства и работы на радио, я знаю, вы еще занимаетесь преподавательской деятельностью…

— Преподаю в школе «Золотое сечение» и МГИМО. Многие мои друзья, давно ставшие докторами наук, — они, в основном, старше меня, — увидев мое профессорское удостоверение, впадают в транс, но, поверьте, я действительно профессор кафедры мировой литературы и искусства МГИМО, веду там два курса. Кроме того, читаю курс для учителей в Институте открытого образования.

— И часто ученики вас удивляют или обескураживают?

— Часто… Я очень люблю мрачных детей, таких задумчивых, которые все время сидят молча, а потом вдруг ляпнут что-то поразительное. И вот такая одна ученица недавно на уроке, посвященном Ахматовой, вдруг говорит: «Мне кажется, что трагедия Ахматовой в том, что она от любви, от мужчины пыталась получить то же удовольствие, что и от стихов, а этого ей никогда не удавалось». Я был поражен, как точно ребенок сформулировал главную трагедию поэта, который мечтает, чтобы в жизни было так же хорошо, как и с музой… Но ведь это невозможно!.. Это замечание меня обескуражило очень сильно, потому что в каком-то смысле обесценило всю мою любовную лирику. Я вдруг понял, о чем она…

Работа в школе — экстремальный спорт. Я не умею кататься на сноуборде, но продлеваю жизнь себе именно за счет школы. Никогда не знаешь, что тебе класс скажет и как среагирует на твои действия.

— Наверняка у вас есть любимчики?

—  Я очень люблю свой десятый класс. Они с большим пониманием относятся ко всему, что у нас происходит. И если эти ребята представляют сегодняшнюю молодежь, то они и есть та Россия, которую я бы хотел видеть. Поэтому я люблю четверг и пятницу, когда я с ними, более терпимо отношусь к среде, когда иду в МГИМО, а самые трудные для меня дни — понедельник и вторник, когда проходит редколлегия в «Собеседнике»…

Источник: ru-bykov.livejournal.com