О метаморфозах челябинского органа

На прошлой неделе было объявлено, что строительные работы в новом зале для органа почти завершены. Высказались, кажется, все – губернатор, строители и другие специалисты. Не хватило лишь голоса главного органиста и хранителя челябинского органа, народного артиста России, человека, который четверть века опекает наш уникальный инструмент, Владимира ХОМЯКОВА.

Денег нет никогда

- Владимир Викторович, вспоминая события почти трехлетней давности, когда встал вопрос о ликвидации органного зала, невольно думаешь: а если бы не протесты общественности, не позиция профессионалов, наш орган лежал бы сейчас в разобранном состоянии где-нибудь в подвале филармонии без всякой надежды на восстановление. Это так?

- Может быть, чудо бы и произошло, не знаю. Было бы найдено цивилизованное помещение под хранение органа с надежной системой микроклимата. И квалифицированный специалист, который следил за помещением, правильно разложенными оловянными трубами органа. Их ведь обязательно надо ставить почти вертикально, под определенным углом, потому что под собственным весом большая труба, например, просто «поплывет»: олово – металл мягкий. Вот когда я думаю об этих нюансах, то понимаю, что все это из области фантастики, начиная с того, что нигде бы такого специалиста не нашли. А главное – ожидание нового зала растянулось бы надолго, в этом я почти уверен. Пример – концертный зал нашей филармонии.

Сколько его строили – 17, кажется, лет? Практически два поколения молодежи выросло без понятия о филармоническом зале. На мой взгляд, был нанесен огромный урон культурному воспитанию молодых южноуральцев. И причина ведь как бы понятная – не хватало денег.

В случае с органом, я уверен, тоже бы нашлась масса причин, потому что денег нет никогда. Поэтому был единственный вариант – настаивать на том, чтобы орган продолжал функционировать, не прекращалась концертная жизнь до тех пор, пока не построят новое здание. Сейчас в Нижнем Новгороде РПЦ претендует на здание консерватории. Позиция ректора: мы отсюда не уйдем, пока не увидим полностью готовое здание. Профессиональная позиция.

- Вы затронули тему денег. А ведь, правда – если бы история человечества была завязана исключительно на них, никакого развития бы и не было…

- Парадокс – самые большие органы в США были построены в период Великой депрессии. И то же самое у нас – несмотря на разруху и нехватку денег, начали появляться инструменты не во исполнение всесоюзного плана, а по частной инициативе.

Яркий пример – появление органа в Кондопоге – том самом городе, который прославился несколько лет назад, увы, совсем иным… Там есть целлюлозно-бумажный комбинат. В 90-е годы он здорово поднялся. А его директор – большой любитель органной музыки. Местный ДК он превращает в настоящий дворец искусств. Покупается огромный орган, один из самых больших органов в России. Мало того, позже ЦБК покупает еще один инструмент. Такой своеобразный органный центр образовался. Людей даже из Петрозаводска автобусом возят – там органа нет. Единственное – акустика в том зале неподходящая.

Другой пример – строительство в 1995 году первого в России частного органного зала компании «Макаров» в Светлогорске Калининградской области. В 1997 году был построен большой симфонический орган в Казани, созданный фирмой «Flentrop» – это первый голландский инструмент у нас в стране. Открылись органные залы в Архангельске, Кирове, Набережных Челнах, Самаре, Перми, Ханты-Мансийске… В последние пять-шесть лет в Питере и Москве органы появлялись как грибы после дождя. Новые или уже существующие, но подвергнутые серьезной переделке. В специально построенных современных залах, например, так называемая «Мариинка-3» (большой орган фирмы «Kern» из Страсбурга, первый «француз» после 1901 года). Или в действующих храмах, скажем, в финской церкви на Большой Конюшенной, где поставили финскую копию одного из органов знаменитого немецкого мастера эпохи барокко Готфрида Зильбермана… Таких примеров много. В Москве в Доме музыки прекрасный инструмент.

Вся история с провинциальными органными залами в Челябинске, Нижнем Новгороде, Кирове, Красноярске, Иркутске, которые расположены в бывших церковных помещениях и соответственно должны быть «освобождены» от органов, идет в абсолютно противоположном направлении с тем, что делается в столицах, где настоящий органный бум.

Как никакой другой…

- А чем орган уникален?

- Орган имеет колоссальную силу воздействия. Это инструмент, которого не коснулся общий упадок интереса к классической музыке в стране. На органные концерты с удовольствием ходит молодежь! Само звучание этого инструмента дает какие-то очень необходимые человеку эмоции, делает его лучше, добрее.

Орган – единственный инструмент, который не поддается полноценному копированию звуковыми носителями. Ну не будет этого ощущения, когда этот звук буквально окружает, обволакивает слушателя, погружает его в себя…

- А репертуар для органа!

- Кстати, музыки органной в сравнении с фортепианной гораздо больше. Просто потому что орган гораздо старше. И по-прежнему для этого инструмента пишется много музыки. И потом – И.С. Бах, самый глубокий, самый загадочный, самый потрясающий композитор всех времен. У Баха, несмотря на то, что он писал во всех жанрах, кроме оперы, все-таки в центре стоит орган. И, очевидно, слушать Баха необходимо в оригинальном звучании, а не в переложении для фортепиано или оркестра.

- Современный человек отчего-то живет в ощущении, будто он – венец эволюции и прогресса. Между тем фактически он живет в отрыве от колоссального богатства, накопленного мировой культурой…

- Проблема в том, что, несмотря на накопленные человечеством культурные богатства, сегодня все-таки превалирует поверхностное отношение к нему, а чаще человек довольствуется не культурой даже, а субкультурой.

Наше общество переживает потребительский шок. И, видимо, перекос произошел очень сильный, если даже руководители страны начали говорить о духовности. О религии, в частности. Но культурное наследие не менее значимо. Сейчас не то время, когда можно позволять себе раскидываться такими залами и такими инструментами.

- Если в столицах, как вы сказали, есть иное понимание важности восполнения культурных лакун, может ли такое движение маятника дотянуться до регионов?

- А почему же нет? Прекрасный пример Екатеринбург. Вот совсем недавно там открыли новое здание детской филармонии, видимо, лучшее в стране. Люди, побывавшие там, просто в восторге. Тот случай, когда классная идея нашла такое же воплощение. Там несколько залов – для больших, для маленьких, для совсем маленьких. Продумано все до мелочей. Кресла-трансформеры имеют два положения: для взрослого и для ребенка. В том же Екатеринбурге работает прекрасная «взрослая» филармония. Симфонический оркестр один из лучших в России. Есть полноценная консерватория…

Я перечисляю достоинства Екатеринбурга, чтобы подойти к тому, в чем мы до сих пор даем ему фору. Нет у них такого органа и нет такого зала, как у нас! Недаром из Екатеринбурга к нам на концерты приезжают люди. У нас есть преимущество. Или, точнее, было… Я могу лишь констатировать, что мы, челябинцы, не смогли понять и оценить то чудо, которое мы имели…

Если уж сложились так обстоятельства и нам суждено этот зал потерять, то необходимо приложить максимум усилий, чтобы как можно лучше сделать новый органный зал.

Надежда есть, но…

- Владимир Викторович, а каковы перспективы того, что в новом зале звучание нашего органа будет сопоставимым тому, что мы слышим в прежнем зале?

- Есть разница между инструментами, которые создаются для концертных залов и храмов. В выборе регистров, в их интонировке (звуковой окраске). Наш инструмент создавался для определенного типа акустики – храмовой. Это, подчеркну, заложено в нем конструктивно. Плюс свойства реверберации, которая подчеркивает низкие и высокие частоты, а серединка «убрана». Может быть, в «Родине» удастся создать «звучащий» зал. Надежда есть, потому что я знаю два достойных зала в России (в Перми – бывший конференц-зал, и в Набережных Челнах – бывший кинотеатр), в разработке акустических проектов которых участвовал известный акустик из МГУ Павел Николаевич Кравчун. И он же по моей просьбе теперь занимается акустикой в «Родине».

Но свойства от преломления и отражения звуковых волн все равно будут уже другие. Я не уверен, что те качества инструмента, которые здесь являются достоинствами, столь же ярко проявятся и в новом зале.

- Приведите какой-нибудь пример.

- Допустим, есть в органе такой регистр – Flute douce 4’ («Нежная флейта 4 фута»). На ней я могу играть знаменитое «Анданте для органа в часах» Моцарта около 10 минут, не меняя регистровки. И публика счастлива. Для многих это самый впечатляющий номер в программе. Это получается только в хорошей акустике. Возможно ли такое в новом зале? Не уверен. Скорее всего, не будет той завораживающей окраски, того волшебства, что есть здесь. Следовательно, придется делать корректировку репертуара.

- Губернатор, побывавший на строительстве нового зала, сказал, что построить новое здание было бы и дешевле, и лучше. И здесь Михаил Юревич буквально цитирует сказанное вами два года назад…

- Да, я говорил об этом с самого начала. Причем оптимальным вариантом был бы новый зал с новым, специально под него сделанным органом. Новый зал можно было построить с храмовой акустикой, сделав очень высокий потолок со сводами. Когда здание переделывается, приходится идти на компромиссы. Строители прислушиваются к мнению органостроителей. Но что-то они могут сделать, а что-то нет.

- Давайте попытаемся быть оптимистами и посмотрим, что из важного сделать удалось?

- Допустим, подняли на пять метров крышу. По объему новое здание будет соответствовать объему органного зала на Алом поле, и это уже хорошо. Объем чем важен? Мензуры, то есть параметры соотношения длины и поперечного сечения корпуса труб, зависят от кубатуры зала. Орган не должен «давить», но и не должен звучать слабо. Сейчас он звучит сочно, заполняя полностью пространство. Именно за счет параметров труб. Так что кубатура помещения – это первое условие.

- А что у вас вызывает вопросы?

- Главный вопрос на сегодняшний день касается выбранного варианта вентиляции и кондиционирования воздуха. В тех залах с органами, где была установлена подобная система, а это Большой зал Петербургской филармонии и Барнаульский филармонический зал, отзывы органных мастеров отрицательные. Из-за неравномерности температуры воздуха и нестабильной влажности хорошо настроить орган практически невозможно.

Плюс к тому огромные вентиляционные окна в боковых стенах и рядом с органом ухудшают звукоотражающие свойства стен и не украшают зал.

- Какие принципиальные пожелания были у директора фирмы «Ойле» Иржи Коцоурека?

- Для него мелочей в принципе нет. Одно из главных – расположение инструмента по высоте, глубине. Там, я знаю, буквально каждый сантиметр обсуждался.

- Уже заявлено, что в новом зале будет хорошо звучать разная музыка. Что это означает?

- Мне не совсем понятны эти слова. Если речь идет об акустике, то это нонсенс. То, что хорошо для органа, не может быть хорошим для рояля или оркестра. Если в новом зале удастся создать эффект реверберации с 2-2,5 секунды затухания звука, то сольные фортепианные концерты лучше будет проводить в зале Прокофьева. Как это и делается сейчас.

- Когда будет ясно, получился новый зал или нет?

- Когда будет полностью закончен зал и установлены кресла.

По словам строителей, срок окончания работ – ноябрь 2013 года.

Немцы просят, чтобы зал минимум четыре месяца, а лучше – полгода, работал без органа. Это необходимо для окончательного устранения всех недоделок, установления стабильного микроклимата, проведения акустической экспертизы и, если понадобится, внесения изменений в отделку поверхностей зала. А уже потом можно будет перевозить инструмент и начинать монтаж.

Вспомните – в сентябре 1986 года открылся зал на Алом поле, а монтаж органа начался только в апреле 1987-го.

Окончательный срок?

- Сроки окончания строительных работ и соответственно начала монтажа органа в «Родине» уже дважды сдвигались. Как к этому относятся педантичные немцы?

- Действительно, первоначально это был апрель 2013-го, потом август того же года, теперь, я думаю, монтаж начнется весной 2014-го. Позиция господина Коцоурека – лучше не спешить, но сделать все качественно. Однако в фирме «Ойле» работают всего 40 человек. А заказов у них много. Планы у «Ойле» расписаны на три года вперед как минимум. Это нам надо учитывать…

Сегодня я сам уже заинтересован в том, чтобы орган поскорее перевезти в новое здание. Потому что старый зал требует капремонта. Начнется весна и с потолка потечет. Чтобы ускорить процесс, я предлагал в первую очередь заняться именно залом, а уж потом фасадом, но, увы…

- Кстати, вам нравится архитектурный облик нового зала?

- С моей точки зрения, он интереснее, чем типовой кинотеатр. Иржи Коцоурек, кажется, тоже доволен. Особенно его впечатлил интерьерный эскиз самого зала, который он назвал «амбициозным» – в хорошем смысле слова. А вот название – «Зал органной и камерной музыки «Родина», да еще с лепниной в виде орденов Победы, по мне – какой-то местечковый сюр. Хотя, знаете, в этом есть особый кайф…

- Когда зазвучит орган в «Родине»?

- Если будет нормальное финансирование, то окончание работ по монтажу, очевидно, можно ожидать в конце июля 2014 года.

Источник: mediazavod.ru