Это интересно

МИХАИЛ ФОНОТОВ
Писатель, краевед

"Каждый раз, когда поднимаюсь на Нурали, на меня находит наваждение какой-то инородности или даже инопланетности. Сам хребет выглядит стадом огромных ископаемых животных, которые в глубоком сне лежат, прижавшись друг к другу. Он словно скован беспробудной задумчивостью, он каменно молчит, но кажется, что где-то внутри его тлеет очень медленное и едва угадываемое желание пробудиться".

АНДРЕЙ ЯНШИН

Можно ли всю жизнь прожить у реки и так и не побывать у ее истока? Конечно. Но побывать – лучше. Но зачем?

Вход в аккаунт

"ХХ век научил нас ценить простые вещи..."

Александр Кушнер: "Жизнь — это невероятное чудо. Не заслуженный тобой подарок... При всем ужасе жизни в ней так много «таинственных сокровищ», находящихся у нас под боком, что было бы грехом впадать в уныние. А любовь!.. Человек любящий не спрашивает о смысле жизни..."
АЛЕКСАНДР КУШНЕР
Поэт
Текст: Инга Земзаре

 

О его стихах критики говорили, что они сгниют на помойке. А он стал выдающимся лириком ХХ столетия, едва ли не живым классиком...

Бывает, спрашивают автора стихов, что он имел в виду, когда написал ту или иную строчку, и поэт неохотно отвечает, да так, дескать, навеяло. Александр Кушнер отвечает за каждое свое слово. И с ним без стеснения можно говорить о том, что волнует нас всех, — о жизни, смерти, любви.

 

— Александр Семенович, когда вышла ваша первая книга «Первое впечатление», вас сильно ругали?

— Появились три разгромных статьи. В журнале «Крокодил» была напечатана статья за подписью «Рецензент», где говорилось, что эти стихи — фиглярство в искусстве, что их снесут на помойку, что я не отвечаю запросам времени.

— Как вы это пережили?

— Было очень неприятно. Но я это пережил благодаря читательской поддержке.

—  То есть начинающие поэты должны взять на заметку: если тебя ругают — это еще не конец?

—  Разумеется. Но когда ставлю себя на место сегодняшнего молодого поэта, я понимаю, как ему нелегко. Тиражи поэтических книг упали, очень трудно заявить о себе, очень трудно быть услышанным.

— Но сегодня можно издавать книги за свой счет!

— И, казалось бы, это хорошо, ты не зависишь ни от редактора, ни от издателя. В результате выпущено такое огромное количество графомании, что в ней тонут настоящие книги. Ведь в поэзии, как в любом другом искусстве, очень много имитаторов, много жуликов. И талантливому человеку трудно пробиться.

В советские времена стихи нужны были не только любящим поэзию. Поэты выходили на эстраду со стихами, и публика сбегалась на эти вечера, потому что поэтическое слово было востребовано, заменяя собой свободную прессу. А сегодня поэзия вернулась к своей специфике.

— И в чем ее специфика?

— Стихи — это интимный разговор с читателем на темы любви, жизни, смерти.

— То есть от функции рупора общественного звучания поэзия перешла к сердечному общению, так сказать, с глазу на глаз?

— Да, пожалуй, именно так. Помните у Лермонтова: «Наедине с тобою, брат, хотел бы я побыть…» Что-то в этом роде. И верными поэзии сегодня остаются только те, кто действительно любит это искусство. А таких немного, поскольку читательский дар — дар понимания стихов — почти так же редок, как поэтический, авторский дар.

— Вы сказали: «Времена не выбирают, в них живут и умирают». По-вашему, не стоит жаловаться на время, в котором живешь?

— Не бывает легких времен. Хотя, конечно, бывают времена трудные, а бывают и невыносимые. А то и совсем чудовищные, как при Иване Грозном или Сталине. Именно об этом я и писал в этом стихотворении в утешение своим современникам. Я считаю, что людям, жившим в России во второй половине двадцатого века, повезло по сравнению с теми, на чью долю выпали революция, Гражданская война, коллективизация, репрессии, Вторая мировая. Жаловаться нельзя. Достаточно вспомнить судьбу Мандельштама, Цветаевой, Ахматовой, Зощенко, чтобы понять, о чем я говорю. Сейчас, например, я читаю книгу писем Али Эфрон, дочери Цветаевой, из концлагеря, а потом из Туруханской ссылки — на какое одиночество, каторжный труд, отсутствие книг была обречена она! И какое мужество проявила эта чудесная, молодая, умная, образованная женщина, ей-богу, не меньшее, чем протопоп Аввакум!

И когда меня спрашивают, хотел бы я жить в каком-нибудь другом веке, я отвечаю: «Нет». «Нет» потому, что тяжкий опыт нас кое-чему научил. Научил ценить простые вещи: домашнюю тишину, чистое белье, паровое отопление, книги на книжной полке. Научил ценить любовь, дружеский разговор, настоящие стихи.

Кроме того, я понимаю, что зло из этого мира изъять нельзя. Что Добро и Зло сосуществуют, как две лошадки, впряженные в одну повозку, — и нельзя выпрячь Зло и ехать только на Добре, так не бывает. Обязательно на смену той злой лошади, которую мы выпрягли, придет другое брыкающееся существо — и на долю человека всегда хватит огорчений и тяжелых испытаний.

—  И главное в жизни поставить на светлую лошадку?

— Боюсь, что здесь слишком многое зависит от твоего биологического, психологического устройства. Есть люди, как будто родившиеся с отвращением к жизни, это несчастные люди, им всегда будет плохо, в любом мире, в любой жизни.

А есть устроенные по-иному: те, кто видит и светлые стороны жизни. Причем очень часто живется им нелегко, иногда намного трудней, нежели скептикам и пессимистам. Но их радует облако в небе, морская волна, встреча с людьми, вангоговский куст сирени. У меня есть стихи об этом:

 

Когда б не живопись, я был бы мрачен тоже.

Когда б не шаткая на берегу скамья,

Не куст сиреневый и холодок по коже,

Когда б не музыка, как был бы мрачен я!..

 

И вообще, жизнь — это невероятное чудо. Не заслуженный тобой подарок. И, как сказано Набоковым в романе «Дар», подарок от какого-то таинственного незнакомца. А я при этом добавляю: «Дареному коню в зубы не смотрят». При всем ужасе жизни в ней так много «таинственных сокровищ», находящихся у нас под боком, что было бы грехом впадать в уныние. А любовь! Любовь, которая придает жизни смысл. Человек любящий не спрашивает о смысле жизни — в это время он наделен этим смыслом.

— Насчет таинственного незнакомца. В ваших строках «Умереть — это значит попасть ко двору то ли Ричарда, то ли Артура» звучит мотив каких-то иных возможностей. Вы верите в незнакомца, подарившего нам не только эту жизнь, но и загробную?

— Скажу осторожно — в стихах верю. А в жизни все куда сложнее. Ведь стихи опираются на поэтическую традицию, ведь поэзия еще с гомеровских времен представляла себе загробную жизнь на берегах Леты. Так поэзия утешала человека. И будет утешать всегда.

— Выступая в роли духовного лица?

— Пожалуй. Поэзия делает примерно то же, что священник в церкви, — и поэзия, и священник говорят с тобой, обращаясь к тебе лично. И Христос говорит с нами так же — не вообще с толпой, а с человеком, имея в виду каждого отдельно.

И, разумеется, когда я пишу стихи, так или иначе я представляю себе продолжение жизни, посмертное существование души. Душа — это «то, что мы должны вернуть, умирая, в лучшем виде», как сказано у меня в одном стихотворении. А в жизни, отрываясь от стихов, я вовсе не уверен в этих наших посмертных возможностях.

—  Тем не менее это вы сказали: «Умереть — расколоть самый твердый орех». То есть нас всех ждет великое открытие?

— Да, так нам хочется думать. В стихотворении сказано, что человек, умерев, узнает последние тайны бытия. Однако эти тайны могут быть и страшными, мы не знаем, какие они.

И хорошо, что мы не знаем, что нас ждет. Вполне вероятно, что не будет ничего. В этой связи вспоминаются стихи Вяземского, который дожил до глубокой старости и в одном из своих последних стихотворений сказал: «От смерти только смерти жду». И меня восхищает такое мужество.

— Может быть, человека чаще надо обращать к мыслям о боге?

—  Я считаю, что человек имеет право на самостоятельное мышление. Никто ему не вправе навязывать религию, это его личное дело, его совести, его ума. Он может не принадлежать ни к какой церкви и в то же время быть человеком, говорящим с Богом. И вот такой — не оформленный ни в какие церковные одежды — разговор мне понятен и близок. И были у меня стихи: «Верю я в Бога или не верю в бога, // Знает об этом вырицкая дорога, // Знает об этом ночная волна в Крыму, // Был я открыт или был я закрыт ему». Однако это интимный разговор, и я не уверен, что следует о таких вещах говорить во всеуслышание в интервью. Только в стихах.

— Тогда возвращаемся к стихам.

— Давайте закончим разговор еще одним дорогим для меня знанием, соображением, ощущением. Мы говорили о жизни как подарке. Я думаю, что поэт остается поэтом до тех пор, пока не утрачивает чувства загадочности жизни, ее непредсказуемости. Думаю, что это имеет отношение к любому человеку, каким бы делом он ни был занят, чем бы ни был увлечен, чему бы свою жизнь ни посвятил. «Придешь домой, шурша плащом, // Стирая дождь со щек: // Таинственна ли жизнь еще? // Таинственна еще!»

 

Источник: moscvichka.ru

 

 

Вокруг

"Я много хожу, много езжу верхом, на клячах, которые очень тому рады, ибо им за то дается овес, к которому они не привыкли. Ем я печеный картофель, как маймист, и яйца всмятку, как Людовик XVIII. Вот мой обед... Теперь требую от тебя такого же подробного отчета. Целую тебя, душа моя, и всех ребят, благословляю вас от сердца".

Беседа с Александром Кушнером

"Я люблю сдержанность в стихах. Я не люблю рвать чувства в клочки. И если выбирать между Ахматовой и Цветаевой, то я выбираю Ахматову или Мандельштама, которые не то что умели прятать сильные чувства – они у них есть, мы их видим, слышим, – но они не торчат наружу... Да, такая сдержанность тона мне очень понятна".

В круге

Несколько стихотворений

Стихи этого поэта появились четверть века тому назад в журнале «Новый мир», в рубрике «Из литературного наследия». Читателям он был неведом, о нем знали только в узком поэтическом круге.

Несколько стихотворений

Поэт-домосед и поэт-фронтовик, москвич и обитатель эстонского городка, - книги Самойлова выходили скромными тиражами и исчезали с прилавков в день продажи.

Поэт, как следопыт, как охотник, необъяснимо для себя, интуитивно находит единственно возможную для данного случая мелодию, единственно возможную поэтическую интонацию — и опирается при этом на всю мировую поэзию, как будто включает вилку в розетку, подключается к электрической цепи, по который идет ток высокого напряжения.

В этом разделе вы можете познакомиться с нашими новыми книгами.

Шесть книг Издательского Дома Игоря Розина стали победителями VIII областного конкурса «Южноуральская книга-2015». Всего на конкурс было представлено более 650 изданий, выпущенных в 2013-2015 годах.

Издательский Дом Игоря Розина выполнит заказы на изготовление книг, иллюстрированных альбомов, презентационных буклетов, разработает узнаваемый фирменный стиль и т.д.

ПАРТНЕРЫ

Купить живопись

"Неожиданные вспоминания" Дмитрия и Инги Медоустов - это настоящее "густое" чтение, поэзия не слов, но состояний, состояний "вне ума", состояний мимолетных и трудноуловимых настолько же, насколько они фундаментальны. Состояний, в которых авторы тем не менее укоренены и укореняются именно (хотя и не только) через писание.

Эта детская книжечка - вполне "семейная". Автор посвятил ее своим маленьким брату и сестричке. И в каком-то смысле она может служить эталоном "фамильной книги", предназначенной для внутреннего, семейного круга, но - в силу своей оригинальности - интересной и сторонним людям.

История, рассказанная в этой очень необычно оформленной книге, действительно может быть названа «ботанической», поскольку немало страниц в ней посвящено описанию редких для нас южных растений. Впрочем, есть достаточно резонов назвать ее также «детективной», или «мистической», или «невыдуманной».

Сборник рассказов московского писателя Сергея Триумфова включает страстные лирические миниатюры, пронзительные и яркие психологические истории и своеобразные фантазии-размышления на извечные темы человеческого бытия.

Книга прозы Александра Попова (директора челябинского физико-математического лицея №31) «Судный день» – это своего рода хроника борьбы и отчаяния, составленная человеком, прижатым к стенке бездушной системой. Это «хождения по мукам» души измученной, но не сломленной и не потерявшей главных своих достоинств: умения смеяться и радоваться, тонуть в тишине и касаться мира – глазами ребенка.

Роберто Бартини - человек-загадка. Кем он был - гениальным ученым, на века опередившим свое время, мыслителем от науки, оккультным учителем? Этот материал - только краткое введение в судьбу "красного барона".

"Люди спрашивают меня, как оставаться активным. Это очень просто. Считайте в уме ваши достижения и мечты. Если ваших мечтаний больше, чем достижений – значит, вы все еще молоды. Если наоборот – вы стары..."

"Отец Александр [Мень] видел, что каждый миг жизни есть чудо, каждое несчастье – священно, каждая боль – путь в бессмертие. А тем более цветок или дерево – разве не чудо Божье? Он говорил: если вам плохо, пойдите к лесу или роще, возьмите в руку ветку и так постойте. Только не забывайте, что это не просто ветка, а рука помощи, вам протянутая, живая и надежная..."

"Всего Капица написал Сталину 49 писем! Сталин не отвечал, но когда Капица, не понимая такой невоспитанности, перестал ему писать, Маленков позвонил Капице и сказал: «Почему вы не пишете Сталину, он ждет новых писем». И переписка (односторонняя) возобновилась".

"Через цвет происходит таинственное воздействие на душу человека. Есть святые тайны - тайны прекрасного. Понять, что такое цвет картины, почувствовать цвет – все равно, что постигнуть тайну красоты".

"...Ненависть, если и объединяет народ, то на очень короткое время, но потом она народ разобщает еще больше. Неужели мы будем патриотами только из-за того, что мы кого-то ненавидим?"

"Внутреннее горение. Отказ от комфорта материального и духовного, мучительный поиск ответов на неразрешимые вопросы… Где все это в современном мире? Наше собственное «я» закрывает от нас высшее начало. Ведь мы должны быть свободными во всех своих проявлениях. Долой стеснительность!.."

"В 1944 году по Алма-Ате стали ходить слухи о каком-то полудиком старике — не то гноме, не то колдуне, — который живет на окраине города, в земле, питается корнями, собирает лесные пни и из этих пней делает удивительные фигуры. Дети, которые в это военное время безнадзорно шныряли по пустырям и городским пригородам, рассказывали, что эти деревянные фигуры по-настоящему плачут и по-настоящему смеются…"

"Для Beatles, как и для всех остальных в то время, жизнь была в основном черно-белой. Я могу сказать, что ходил в школу, напоминавшую Диккенса. Когда я вспоминаю то время, я вижу всё черно-белым. Помню, как зимой ходил в коротких штанах, а колючий ветер терзал мои замерзшие коленки. Сейчас я сижу в жарком Лос-Анджелесе, и кажется, что это было 6000 лет назад".

"В мире всегда были и есть, я бы сказал так, люди этического действия – и люди корыстного действия. Однажды, изучая материалы по истории Челябы, я задумался и провел это разделение. Любопытно, что в памяти потомков, сквозь время остаются первые. Просто потому, что их действия – не от них только, они в унисон с этикой как порядком. А этический порядок – он и социум хранит, соответственно, социумом помнится".

"Я не турист. Турист верит гидам и путеводителям… А путешественник - это другая категория. Во-первых, ты никуда не спешишь. Приходишь на новое место, можешь осмотреться, пожить какое-то время, поговорить с людьми. Для меня общение по душам – это самое ценное в путешествии".

"В целом мире нет ничего больше кончика осенней паутинки, а великая гора Тайшань мала. Никто не прожил больше умершего младенца, а Пэнцзу умер в юном возрасте. Небо и Земля живут вместе со мной, вся тьма вещей составляет со мной одно".

"Я про Маленького принца всю жизнь думал. Ну не мог я его не снять! Были моменты, когда мальчики уставали, я злился, убеждал, уговаривал, потом ехал один на площадку и снимал пейзажи. Возможно, это одержимость..."

"Невероятная активность Запада во всем происходящем не имеет ничего общего ни со стремлением защищать права человека на Украине, ни с благородным желанием помочь «бедным украинцам», ни с заботой о сохранении целостности Украины. Она имеет отношение к геополитическим стратегическим интересам. И действия России – на мой взгляд – вовсе не продиктованы стремлением «защитить русских, украинцев и крымских татар», а продиктованы все тем же самым: геополитическими и национальными интересами".