Записки проводницы

Студентка ЧелГУ Мария Астафьева (фамилия по просьбе автора изменена) свои летние каникулы, как и многие студенты, использовала для того, чтобы подработать и набраться новых впечатлений. Мария работала проводницей и вела дневник. Выдержки из него мы и публикуем сегодня.

- Вот отправят тебя по маршруту Москва-Владивосток, узнаешь почем фунт лиха. Будешь мыть за всеми полы и туалеты, – выслушиваю угрозу и собираюсь в Москву на два месяца работать проводником. Почему туда? Таковы условия обучения. Курсы бесплатные, но отработать нужно 450 часов. А в Челябинский резерв в этом году набирают только опытных проводников.

В Москву нас едет пятеро (потом узнаю, что там работало около 800 челябинских студентов) – четыре девушки и один парень. У меня – верхняя боковушка у туалета. В электронный билет, как мне сказали, стоимость белья не входит. Покупаю за свой счет (проводница, как выяснилось, меня обманула). Сосед – пожилой москвич – пытается меня откормить булочками и курицей. Узнав, кем буду работать, говорит, что ничего у меня не получится: не злая, мол.

Через сорок часов нас встречает Казанский вокзал. Набитая лапшой и одеждой сумка больно врезается в плечо. А ведь в руках еще два внушительных пакета. В итоге упала и ободрала ногу, а у пакета протерлось дно (тащила волоком).

Встречающий нас инструктор предупредил: «Вы тут до конца летних перевозок», то есть до 30 сентября. Делаем квадратные глаза. А он: «Не нравится – вокзал рядом».

Идем пешком до резерва проводников, до любимой в будущем конторы «Чистая дорога» в очень обшарпанном здании.

В одной из комнат сваленные в беспорядке сумки – вещи ребят, приехавших раньше нас. Две другие – наш офис. Здесь и будет решаться судьба российских и не только (привет Белоруссии!) гастарбайтеров.

Оставляем вещи, идем сдавать экзамены. А потом получаем форму. Выданные пилотки и галстуки нам не понадобятся. Их я увижу только на проводниках фирменного поезда «Москва-Орел».

Хочется умыться с дороги, поесть и чтобы не болели руки (они станут сильнее уже через два рейса после 216 скрученных и поднятых матрасов). Но возвращаемся в контору, где нам дают указания (устно и письменно), перечень станций, где происходят выброс мусора и дозаправка водой. Нас ставят в рейс № 231 «Москва-Ейск». Это где? На Азовском море.

Хожу, ищу свой состав. А дядечки в оранжевых жилетах (теперь и мне в таком ходить) только разводят руками.

Принимать вагон (пересчитывать ложки, матрасы и остальное) мне не пришлось, потому что это уже сделала моя напарница Даша. Остается только уборка. В вагоне пух и перья. Раз в месяц положено менять чехлы на матрасах и корсажи на подушках. Синий пол – просто проклятье. Мой не мой, все равно грязный.

Начальник поезда объясняет правила. Чайная продукция на 500 рублей. Потом объем возрастет до 1000 рублей. Не продашь – не получишь премии. Часть ели сами, остаток сдавали.

В 23.30 наш состав начинают вытягивать на посадку. Площадь трех вокзалов играет огнями. Красотища! Выходим, в белом, протираем поручни, на запястье висит фонарь. Все по правилам. К вагону – очередь, дети, чемоданы. Беру билеты, а сама толком не знаю, куда смотреть. Руки трясутся. Отправление. Раздаем белье. Даша выходит на дежурство. А я буду «привыкать» в день.

В Липецке стоим 40 минут, почти полдень. Пассажиры гуляют, я ем мороженое (нельзя!). Кстати, после него любимую синюю рубашку еле отстирала. Качественное…

Первые сутки плохо помню. В пять утра – конечная остановка. Даша собирает белье, я помогаю.

Стоянка 5.25-8.18. Уборка. Помогают знакомые парни, которые приехали отдыхать. Поесть успела, но помыться и поспать – нет. Едем в обратную дорогу: переживаем нашествие призывников (белья не хватает, занимаем его в купейном вагоне). Призывники скупают чай и газеты, несут наряд в тамбуре и кормят нас яблоками. Беру первую посылку – рыбу от Ростова до Москвы.

А вот и жалоба. У пассажира растаял шоколад, требует холодильник. Откуда? Хорошо хоть вагон едет, не развалился еще.

В Москве сдаем белье (восемь мешков по 15 комплектов) Приезжает машина, платим за доставку каждого мешка – по 10 рублей. Еще платим, чтобы не считали. Выписываем накладную на следующий рейс. Меня перекидывают на купе, уже одну.

В четырех вагонах – по одному проводнику. Причем по бланкам мы якобы сдаем друг другу дежурство (как?). Кадровая проводница предупредила, что за переработку не заплатят. Это нарушение условий труда. Оказалась права.
Пассажиры ругаются – окна забиты намертво – и уходят туда, где есть чем дышать. Чуть не пропустила посадку в Ейске (не объявляют?). Проспала одну станцию на обратном пути.

На третий рейс мне дали напарника. Сережа – новичок, ничего не знает. Чувствовую себя «со стажем». С ним и работаю до конца лета…

«Сдаем» кадрового проводника. Из плацкартного вагона пассажиры перешли в купе. Как объяснить ревизорам, где 14 человек? Честно сказали, где.

На посадке Сережа оценивал пассажиров: вот с этим будут проблемы. И они были. Люди жаловались на духоту. Писали жалобы.

«Надоело, что люди для них – это быдло», – говорит стареющий военный и идет к начальнику поезда. Эх, купить бы новый вагон и всех осчастливить! Позвали поездного электромеханика, чтобы открыть окна. О нем – разговор особый. Этот важный человек, независимо от возраста, спит, ест, пьет, ненавидит всех пассажиров и ничего не делает. Его никогда не бывает на месте.

Через две недели нас сняли с ейского рейса. Ночевали в вагоне. Утро провели в конторе, пробивая следующий рейс. И получили… Новый Уренгой. Нас с Сережей разделили, он поехал с пожилой женщиной (дежурил с ней чаще, зато питался лучше), а мне досталась напарница в возрасте за сорок. У нее – давление, и ночью она не дежурила. В итоге все шесть ночей – мои.

Напарница брала посылки и «зайцев». На этом рейсе и некоторых других «работать» разрешали, но каждый вагон отдавал начальнику поезда тысячу рублей. На обратном пути «работать» не разрешали, но по тысяче все равно собирали.

Напарница продавала спиртное, как и все вокруг. Употребляла его с пассажирами (угощали и своим), и даже подумывала о «других услугах», если цена устроит. Из проводниц, с кем я работала, все были разведенными.

Вагон был купе-эконом. А это значит, раз в день питание. И на каждой станции нужно нести заявку в вагон-ресторан. Был кондиционер. Я его пару раз не выключила на остановках, и назад мы ехали без нагрева и охлаждения, почти без света при температуре плюс 8. Были походные наборы с зубной щеткой, салфетками, красными одноразовыми тапками. Но мы их не раздали, сэкономили.

Проводник из штабного вагона подрался с пассажиром. Пассажира ссадили на ближайшей станции, а проводника уволили.

Начальник поезда по ночам фотографировал спящих на дежурстве проводников.

После Уренгоя мой вагон поставили на ремонт. Я его охраняла. За это тоже платили, но очень мало.

Через четыре дня нас с Сережей поставили в рейс на Анапу. На вагон СВ смотреть без слез было нельзя. Все старое и ржавое. Перед рейсом кондиционер делали семь часов и отправили в путь в аварийном состоянии. Маршрут был через Украину, а это таможенники, пограничники, шмон. Жара, а из вагона никто не имеет права выйти.

На обратном пути на весь вагон – два пассажира: молодая пара. На первой границе у них обнаружили разливное вино – шесть литров, без этикеток. Оштрафовали на тысячу. Пассажиры попросили «помочь», ведь вещи проводников не проверяют. Но на второй границе вино нашли уже у нас (сарафанное радио работает). Заплатили еще тысячу. Начальник поезда долго отчитывал нас – контрабандистов.

Кроме проводников, работали охранниками вагонов. Но там невыгодно. Мы брали жильцов: сотрудников депо и таджиков. Ночлег в вагоне стоит 150 рублей с человека.

Потом снова Ейск. Четыре плацкартных рейса (ноги, ноги…)

В соседнем вагоне всегда происходило что-то интересное. То китайцы оставят мешок обуви, а проводники потом устраивают распродажу. То верхний пассажир «подмочит» нижнего.

А в нашем вагоне все было тихо. Только на День железнодорожника четыре подвыпившие женщины побили мужчину. Да еще освободившиеся из мест не столь отдаленных два жителя СНГ обчистили пассажирку.

Пассажиры были разные. И ругали, и благодарили. Оставляли еду. Спрашивали, сколько нам платят? При словах о 62 рублях в час сразу добрели.

После плацкарта снова сняли с рейса (студентов много – часов мало). Наши сменщики проверяли аж чистоту окон (бред!). К концу рабочего сезона люди просто зверели и срывались друг на друге.

В первую ночь нам дали вагон. Там в ожидании рейсов ночевало сорок четыре проводника. День провели полусидя-полулежа на сумках и форменных халатах. На ночь дали общагу. Утром снова на газон, а в четыре – распределение на Ейск и последний тур (четыре рейса).

Перевела одного пассажира, взяла пять «зайцев» и одну посылку, потому что не было денег на еду.

Последний рейс от Москвы и до Ейска пассажиров не было. Я везла себя в одиночестве. И, блин, скучала по людям.

Что еще? Обувь снашивалась очень быстро. Некоторые проводники выходили на станцию в «просвечивающих» насквозь ботинках.

Купалась в Азовском море один раз полчаса. Горячей воды в течение двух месяцев в резерве проводников не было. Ходили в холодный душ, если не успевали мыться в рейсе.

Имущество изредка воровали соседи по вагону.

Некоторые проводники-мужчины и электромеханики выражали симпатию к проводницам вручную.

Уволиться было сложно. Про обещанные 450 часов забыли.

В последнюю ночь вагон не дали, предложили ехать в общагу за свой счет. Но денег ни у кого не было. Пошли к знакомым проводникам. Ночью нас выгнали. Но приютили другие.

Все время хотелось мяса и чего-то молочного. Девушки тосковали о каблуках, и абсолютно все – о домашней ванне.

Снились вагоны. Один из них я даже угнала во сне.

Но быть пассажиром скучно. Это мы поняли на обратном пути домой. Уже не мы, а нас выпускали на станциях. И нам продавали чайную продукцию с наценкой.

Источник: mediazavod.ru