Это интересно

МИХАИЛ ФОНОТОВ
Писатель, краевед

"Каждый раз, когда поднимаюсь на Нурали, на меня находит наваждение какой-то инородности или даже инопланетности. Сам хребет выглядит стадом огромных ископаемых животных, которые в глубоком сне лежат, прижавшись друг к другу. Он словно скован беспробудной задумчивостью, он каменно молчит, но кажется, что где-то внутри его тлеет очень медленное и едва угадываемое желание пробудиться".

АНДРЕЙ ЯНШИН

Можно ли всю жизнь прожить у реки и так и не побывать у ее истока? Конечно. Но побывать – лучше. Но зачем?

Вход в аккаунт

Птица моя (рассказ)

Птица моя (рассказ)
ШМУЭЛЬ ЙОСЕФ АГНОН (1888-1970)
Писатель, лауреат Нобелевской премии

I

Моя мать, да почиет она в мире, заправила крупу яичным желтком и выставила в окно, на солнце. Слетелись птицы на запах зерна, поклевали крупы да улетели, поклевали и упорхнули. Но одна птица застряла между двойными рамами - не нашла пути. Хлопает крыльями, бьется о стекла. Мир сияет пред нею, сестры ее и подруги кружат по нему, а она, одинокая, не знает, как вырваться. Ударилась клювом в стекло и упала с распростертыми крыльями. Привлеченный звуком падения, подошел я к окну, протянул к ней руки, сложил ее крылья и внес в дом.

Еще миг, сказал я себе, отпущу эту птицу, и унесется она, куда пожелает. Раскрыл руку, чтобы дать ей свободу. Но обессилела птица и не смогла взлететь. Тогда я сказал: "Останься со мною, ешь от хлеба моего, пей из моей чашки, летай в нашем доме - нам на радость"*.

Я не стал забавляться птицей - боялся опоздать в хэдэр. Погладил ее крылья и сказал: "Мир тебе, птица моя. Я покидаю тебя против воли, но обещаю вернуться и не расставаться с тобой до утра!". А сестре, стоявшей у меня за спиной, я сказал: - Присмотри-ка за птицей, пока не вернусь.

Сестра моя, не мешкая, взяла птицу. Взяла ее и защебетала, и стала напевать ей песенку, усадивши себе на голову. В жарких своих волосах устроила ложе для птицы. А я отправился в хэдэр.

Я в пути, а сердце говорит мне, что нехорошо я сделал, уйдя и оставив птицу в руках сестры. Не пришел бы кот да не съел бы мою птицу! Вернулся я, взял из рук сестры птицу и пристроил ее между оконными рамами. Затворил окно, а форточку слегка приоткрыл - чтобы вдыхала ветерок. И только после этого пошел в хэдэр.

Как хороши летние дни после полудня! В эти часы мы учим Священное Писание. Представьте себе: человек укоряет своего сына - еще упреки на устах его, но в голосе уже звучат прощение и любовь. Такой голос у раби, когда мы читаем Книгу пророка Ошейи, и розга, не покидающая его руки, теперь служит ему лишь для того, чтобы отгонять мух. Голос раби завладевает моей душой, я почти позабыл мою птицу. Правда, я твердо знаю, что у меня есть тайна, сердце напоминает мне о ней. И когда мы доходим до слов: "Встрепенутся, как птицы... ", - я содрогаюсь от ужаса: не съел ли кот мою птицу, не покинула ли она меня безвозвратно?

Как только закрыли мы книги, я опрометью бросился домой - по пути со взрослыми не здоровался, на оклики сверстников не отвечал. До самого дома мчался я во весь дух.

II

Прибежав домой, о птице я не спросил - боялся услышать, что она улетела. Приложил руку к сердцу - оно колотилось под рукой.

Запах, похожий на запах опилок, летящих из-под пилы, доносится со двора. Нэт, жених нашей служанки, постукивает молотком. По одну сторону от него сложены прутья, по другую - гвозди, гвоздями он сколачивает прутья. Я спросил, как он поживает, но ответа не получил. Честный поденщик, он не привык приостанавливать работу, но улыбка на его губах сказала мне, что в моем доме - мир и покой, ничего худого не приключилось. И все же я не успокоился, пока не дал себе обет бросить монетку в копилку Мэира-Чудотворца.

Стою, подходит моя сестра. Бросилась мне на шею, пряди ее каштановых волос прильнули к моему лицу, прижались к пейсам. И она говорит: - Нэт делает клетку для нашей птицы! Опускаю руку в карман в надежде найти хоть что-то и дать Нэту, мастерящему клетку для птицы, но карман мой пуст, в нем нет ничего. Отрываю пуговицы от своей куртки и протягиваю Нэту. Нэт берет пуговицы, прячет их и продолжает работать как ни в чем не бывало.

Полы моей одежды развеваются на ветру, а я, подобный птице, готовой взлететь, обратил лицо к дому, к окну.

Приложила сестра моя палец к губам и сказала: - Молчи! Она спит...

Но я все же вошел в дом, сестра шла за мною на цыпочках. Взяла она мою руку в свою и моей же рукой указала на окно. Там лежала моя птица: голова между крыльев, а крылья - как золото вечернего солнца.. Я замер на месте, не в силах пошевелиться - моя птица пленила меня, словно охотник, подстерегавший свою дичь.

- Она попила, - сказала сестра и придвинула к ней маленькую чашку с водой. А в окне вокруг птицы рассыпано зерно.

Я вспомнил о клетке и о Нэте, делающем клетку. Мне очень хотелось, чтобы он окончил ее до ночи и чтобы птица в ней поселилась. Я вышел к Нэту, оставив птицу. Я около Нэта, подходит мать, и по лицу ее видно, что она недовольна мной. И понятно почему - я до сих пор не пошел к молитве. Трудно мне было оторваться от клетки, но все-таки я пошел. А то ведь скажет мать, что нет в этом мальчике страха Б-жьего, и рассердится на мою птицу.

III

Как только вошел я в дом молитвы, обступили меня мальчики, стали расспрашивать, почему я ушел из хэдэра, а ушел-то я, никому не сказав ни слова. Рассказал я им о птице и о клетке, которую Нэт, жених служанки нашей, мастерит для птицы. Выслушали они и говорят:

- Пойдем к тебе, посмотрим на птицу, погладим ее крылья.

Я отвечаю им:

- Хотите увидеть птицу, приходите завтра, а не сегодня. Она спит, вы ее разбудите.

Они все разом загомонили:

- Нет у него никакой птицы! Он все навыдумывал! Не верьте ему! Он лжец!

Тогда я взял в руки цицит - кисти моего малого талита, чтобы они свидетельствовали о моей правдивости, и сказал:

- Сейчас увидите, истинны ли мои слова! - и поцеловал цицит...

- Один шартили** лучше целой стаи птиц, - изрек кто-то из мальчиков с таким видом, словно шартили обитает в его доме.

Все они завидовали мне, потому что у меня есть птица, и из зависти сказали:

- Откуда мы знаем, годны ли твои цицит! - и принялись проверять мои цицит***. Они тянули их с такой силой, что одна из кистей оторвалась. Я положил ее в молитвенник. Один мальчик поймал на лету муху и закричал:

- К нему в рот попала муха, а он говорит, что это - птица!

Но вот пришел мой отец к молитве. Я хотел было застегнуть на себе куртку - не мог же я показаться отцу в расстегнутой куртке. Но пуговицы на куртке отсутствовали, ведь я отдал их Нэту. Показал я мальчикам на борта своей куртки и говорю:

- Пуговицы я отдал Нэту, который делает клетку.

Всем стало ясно, что я говорил правду. И один из мальчиков рассказал:

- Когда умирает праведник, душа его воплощается в птицу, и летает птица весь день, куда хочет - туда летит: то в одно место, то в другое, то к дереву зеленеющему, то к потоку вод. А бывает, опускается на крышу дома молитвы - сказать "амэн" после кадиша, либо постучится клювом в окно - чтобы обитатель дома помянул ее душу. А ночью возвращается к Отцу своему Милосердному на небесах, ведь там ее обитель. И каждую ночь, ровно в полночь, приходит Он в Ган Эдэн - Райский сад - тешиться душами праведников. И может статься, придет Он в Сад и не найдет там душу одного из праведников, воплотившуюся в птицу. И позовет Он: "Дочь Моя, душа имярека! Где ты?". Но нет ее, потому что Шмуэль-Йосэф, сын Эстэр, поймал ее, когда она клевала крупу, которую выставила в окно Эстэр, его мать, поймал и не отпустил птицу. И скажет Всевышний во гневе: "Горе ему, Шмуэлю-Йосэфу! Горе сыну Эстэр, похитившему Мою птицу, чтоб не тешиться Мне ею в Саду наслаждений Моих!"

Моей душой овладел ужас. Я раскаялся в том, что поселил у себя птицу, и решил: "Вернусь домой, возьму листок бумаги и напишу такими буквами, как в молитвеннике, что оставил у себя птицу в простоте сердечной, чтобы давать ей пищу вовремя****. Привяжу эти слова к крыльям птицы и открою форточку. Полетит птица, куда захочет, - и не будет на мне вины!"

Пришел я, а в доме нет света: в летние ночи из-за комаров мать не зажигала ни свечи, ни лампы. Запах свежеобструганного дерева наполнял дом. Я раздевался в темноте, снял с себя малый талит, разулся. Моя сестра слезла с кровати и сказала:

- Вот клетка, - и положила мою руку на клетку.

Я просунул сквозь прутья пятерню, но пальцы мои ощутили только ветерок. Сестра сказала: - Завтра птица будет спать в клетке.

Дыхание сестры было теплым, как крылья птицы. Я кончил раздеваться и произнес молитву "Шма", читаемую перед сном. Улегшись в постель, поразмыслил о том, как я поступил с птицей, и душа моя обрела покой. Сказал себе: "Пусть у нее душа праведника и я содеял зло, но ведь форточка приоткрыта, и птица вольна лететь, куда ей вздумается". И я уснул...

Зазвучала песнь, возвещая: "Вот и птица нашла дом...". Отец подошел к моей постели и сказал:

- Это маленькое создание уже пропело хвалу Всерышнему, а ты все лежишь.

Я оделся - мать дала мне малый талит взамен негодного, от которого мальчики оторвали одну из кистей. Я произнес "Модэ ани": "Благодарю Тебя, Царь Вечноживой и Сущий, за то, что возвратил мне душу мою..." - и стал поить птицу водой. Она соскочила с жердочки и попила. Взял я молитвенник, чтобы помолиться. Одним глазом гляжу в молитвенник, другим - на птицу. Грудка у нее и голова с боков - пепел, обволакивающий пламя, а шейка - почти черная. По временам она встряхивает головой, щебечет и накрывает свое тело крыльями.

Отец взял талит и тфилин и, наказав мне отправляться в хэдэр, пошел в дом молитвы. Держа в руке свой утренний ломоть хлеба, я сказал птице: "Сиди здесь, пожалуйста, отец велел мне идти в хэдэр...".

Вспрыгнула птица на прут и замерла. Я тоже замер на мгновение, потом поцеловал мезузу и вышел.

IV

Солнце взошло над землею, запорхали птицы, запели. Я остановился, сердце мое переполнилось до краев. Мне есть, что сказать им, птицам небесным, ведь одна из них - птица моя! Как жаль, что язык зверей и птиц мне неведом и я не могу расспросить их, как живут они, передать им привет от птицы моей.

Пришел в хэдэр, а там ни души. Моя птица проснулась на рассвете, а с нею и я. Остался бы лучше дома, тешился бы птицей моей. Какой прок, что пришел я так рано? А все же приятно, что никто не опередил меня. Сяду-ка, посижу на скамейке, пока не появится кто-нибудь из усердствующих. Войдет и спросит: "Что сегодня стряслось с тобой?".

Но, войдя, усердствующий ни о чем не спросил. Краткий миг он глядел на меня, а рука его уже тянулась к Гемаре. Рассердился я и сказал:

- Можешь глаз не сводить с Гемары, пожирать ее глазами - все равно не покажу тебе птицу мою!

Пришли другие мальчики и перед тем, как появился раби, расспрашивали меня о птице. Исчезли вражда и ревность. Они больше не завидовали мне, теперь они радовались, что птица избрала для отдохновения дом их сотоварища. И стали наперебой наставлять меня, как обращаться с птицей и чем кормить. В полдень пошли со мной несколько мальчиков поглядеть на птицу. Среди них не оказалось ни одного, у кого не нашлось бы в кармане гостинца для птицы.

После обеда вернулись мы в хэдэр. Как и вчера, читали мы Книгу Ошейи: "Когда Исраэль был еще ребенком, Я возлюбил его...". Учились, пока день не склонился к вечеру, и тогда мы побежали к нам домой. Женщины сидели около своих домов, наслаждаясь свежим воздухом.

Видя нас всех вместе, они, изумляясь, спрашивали:

- Куда вы?

Мы отвечали:

- Идем в родильный дом прочитать "Шма"*****, - да простит нам Всевышний эту ложь!

И женщины изумлялись больше прежнего.

Дети вошли ко мне в дом, увидели птицу и промолвили в один голос:

- Так и есть, настоящая птица!

А мальчик, подпевавший хазану в Рош а-Шана и в Йом а-Кипурим, приставил правую руку к уху, большой палец левой руки - под кадык и запел перед птицей, чтобы послушала птица и пела священные песни. Он пропел для нее одно из песнопений, завершающих молитвы Йом а-Кипурим, и песнопение, которое поют во второй день Рош а-Шана: "Как птицы порхающие...". А потом прозвучали все другие напевы, что знал мальчик. Я стоял, как бы возвышаясь над всеми, словно истинный супруг радости, царившей в моем жилище.

И тогда я вспомнил свой обет раби Мэиру-Чудотворцу. Сунув руку в карман, достал я монетку, которую мать дала мне сегодня - купить вишен. Я же ничего на нее не купил, потому что еще в день появления птицы предназначил для копилки раби Мэира-Чудотворца, когда вечером, вернувшись из хэдэра, испугался, что птица упорхнула из дома. Теперь вдруг захотелось мне купить зеленой краски - выкрасить клетку в цвет лесного дерева. И в копилку раби Мэира-Чудотворца я монетку не бросил.

А мальчик-певец все пел перед птицей. Пришло время предвечерней молитвы, мать торопила меня. И мы договорились между собой: завтра канун субботы, после полудня мы свободны от занятий; пойдем-ка молиться, а позабавимся завтра. Когда я уходил, мать наказала мне купить шафрану и корицы, для субботнего печенья. Принес я корицы и шафрану, все как мать велела. И она приготовила тесто - вылепила халы и накрыла их решетом.

А я улегся спать, не предчувствуя худого, - как, впрочем, и тот мальчик, поучавший меня, что Вышний Судия спросит, где душа праведника, воплотившаяся в плененную птицу. Сегодня этот мальчик радовался птице вместе со мной.

V

Утром от пенья птицы я не проснулся. Привык к ее голосу и не услышал, как запела она. Встав, ощутил я запах левивот - картофельных оладий, начиненных творогом и изюмом, которые готовила мать, да осенит ее мир, накануне субботы. Совершив омовение pyк и произнеся утренние благословения, я сказал матери:

- Дай мне позавтракать.

Она ответила:

- Да ты не молился!

Я сказал:

- Разве можно опасаться, что я стану есть до молитвы? Дай-ка мне все же мою долю.

Мать дала мне две оладьи и кусок пирога с изюмом. Взял я оладьи да пирог, выковырял из пирога изюм и дал птице, а кота, пялившего глаза на оладьи и на птицу, отогнал. Но он вернулся, и я пнул его ногой - с того дня, как появилась птица, не давал я спуску коту, но прогнать не прогнал. Кот по-прежнему жил дома.

Я начал молиться и, пока молился, извлек остаток изюма из пирога и оладий, бросил птице, а кота лягнул ногой - за то, что он, как сам ангел смерти, таращил глаза на птицу и на оладьи.

Стою я и молюсь и вдруг слышу пронзительный горестный вскрик. Поворачиваю голову и вижу: мать стоит у печи, держа ухват задом наперед, а сестра моя обнимает ее обеими руками и плачет навзрыд. Я закричал:

- Что с тобой, мама?!

Она едва вымолвила:

- Птица... - и умолкла в безутешном горе. В голове пронеслось: кот загрыз мою птицу, - и сердце сжалось от горя. Я был опустошен. Потрясенный гибелью моей птицы, я говорил себе: "Почему кот съел мою птицу, разве в доме нет еды? Вот он, бесстыжий, сидит в углу и не стыдится ни капли!" И я поддал коту ногой так, что он отлетел к двери и ударился об нее. Дверь распахнулась, и он убежал.

Когда разум вернулся ко мне, я понял, что птица выпорхнула из клетки и подлетела к печи. Пламя охватило и сожгло ее крылья. Спасения не было. Мать вытащила птицу - но то была "головня, выхваченная из огня".

Вот мать стоит перед печью, сестра обнимает ее, а в печи полыхает огонь. В доме царит тишина.

Мой взгляд остановился на клетке - дверца распахнута. Выпорхнула птица и сгорела. Останки ее - на скамье, что стоит у печи.

Мать снова взялась за работу, вынула хлеб из печи, она безмолвствует. Сестра моя отошла от нее. Лицо ее распухло от слез.

В этот день я не пошел в хэдэр. И мать не сказала: "Иди". Взял я Священное Писание, раскрыл его на Книге Царей и прочитал о том, что совершил пророк Элиша для сына шунамитянки:

"И вырос мальчик... И он умер. Поднялась она и положила его на постель человека Б-жьего... Вошел Элиша в дом, и вот, мальчик умерший лежит на постели его. И вошел, и запер дверь за обоими, и молился Всевышнему. И поднялся, и распластался над мальчиком, и приложил уста свои к устам его, и глаза свои к глазам его, и ладони свои к ладоням его, и распростерся над ним. И потеплело тело мальчика... и открыл он глаза свои". Прочитав это, достал я из кармана монетку, бросил ее в копилку раби Мэира-Чудотворца и кинулся посмотреть, ожила ли птица. Но, увы, она мертва! Сестра моя стоит над прахом мертвой птицы.

Вернулся я к Книге, но голос пропал у меня, охрип я совсем. Притупилось горе, одна тоска в моем сердце. Не зная, куда себя деть, я слонялся без дела. Хотелось перевернуть дом, вывести из себя мать и сестру.

Взглянул на сестру - она шьет. Догадался, что шьет она саван для мертвой птицы, и заплакал. Боль оставила меня. Я взял гвоздь и вышел во двор, на то место, где в невозвратные времена Нэт мастерил клетку. Там выкопал я птице могилу.

Подошла сестра и положила птицу в мои руки. Взял я птицу и сказал:

- Погоди-ка, сестра моя, подержи ее еще немного.

Взяла сестра птицу и замерла. А я вошел в дом и принес кисть, оторванную от талита. Принял птицу из рук сестры и привязал цицит к телу мертвой птицы. И молча положил птицу в могилу, которую выкопал для нее своими руками, и засыпал могилу землей.

Многие дни горевал я о птице, все мои мысли были о ней. И пусть могила ее забыта - память о ней не покинет меня, потому что, скорбя о птице, в сердце своем воздвиг я ей памятник.

Птица моя!


Примечания:

* "Ешь от хлеба моего..." - см. Книгу пророка Шмуэля11,12:'3.

** Шартили - дух, обитающий в доме или в погребе и приносящий благословение домочадцам (прим. Агнона).

*** принялись проверять мои цицит - каждая из 4-х кистей цицит содержит восемь нитей. Если в одной из кистей цицит повреждены две нити, весь талит ритуально непригоден.

**** См. Псалом 145, стих 15.

***** Существовал обычай: дети, учившиеся в хэдэре, приходили в родильный дом и читали молитву "Шма" с тем, чтобы снискать для новорожденных благословение Небес.

Перевод и комментарии Н.Файнгольда

 

Вокруг

“Кто я такая, видно невооруженным глазом, - говорила мне Сара Соломоновна, - но ни разу никто в эвакуации не отшатнулся ни от меня, ни от моего мужа, никто ничем не оскорбил из русских людей. И эта полнота русской жизни в самой ее глубине, русского простодушия и лукавства и русской помощи, когда муж заболел в Нижнем Тагиле, - все это заставило меня посмотреть на жизнь совсем другими глазам, хотя и до того я кое-что в жизни понимала”.

"— Мишуге! Они хотят остановить радость. Даже милиция не может остановить радость, Хаимке. Хасид рождается на свет, чтоб славить веселье и петь гимны этой жизни. Кем бы ты ни стал, Хаимке, ты должен быть хасидом: принимай все вещи всерьез, но ни от чего не унывай! Ты мне обещаешь?"

В круге

Шимон Перес, экс-президент Израиля. Слово мудрости

"Люди спрашивают меня, как оставаться активным. Это очень просто. Считайте в уме ваши достижения и мечты. Если ваших мечтаний больше, чем достижений – значит, вы все еще молоды. Если наоборот – вы стары..."

Исповедь матери шестерых детей

"Проснётся ребёнок, я скажу, что я его люблю, что я рада, что он у меня родился. Прижму его к себе, приласкаю. Такие методы. А наказывать детей за что? За то, что я, урод, их покалечила, и они выплёскивают свою боль в криках и истериках? Как воообще можно наказывать того, кто вверил тебе свою жизнь? Наказания детей - это же проявление нашей беспомощности! Давайте хотя бы отдавать себе отчёт в этом!"

– Я понял, рабби. Это был дурацкий вопрос.

– И вопрос твой дурацкий, и сам ты дурак, и жена у тебя мескайт, а не сойдёшь с моей ноги, я тебя вообще отлучу.

Собрание хасидских притч

В этом разделе вы можете познакомиться с нашими новыми книгами.

Шесть книг Издательского Дома Игоря Розина стали победителями VIII областного конкурса «Южноуральская книга-2015». Всего на конкурс было представлено более 650 изданий, выпущенных в 2013-2015 годах.

Издательский Дом Игоря Розина выполнит заказы на изготовление книг, иллюстрированных альбомов, презентационных буклетов, разработает узнаваемый фирменный стиль и т.д.

ПАРТНЕРЫ

Купить живопись

"Неожиданные вспоминания" Дмитрия и Инги Медоустов - это настоящее "густое" чтение, поэзия не слов, но состояний, состояний "вне ума", состояний мимолетных и трудноуловимых настолько же, насколько они фундаментальны. Состояний, в которых авторы тем не менее укоренены и укореняются именно (хотя и не только) через писание.

Эта детская книжечка - вполне "семейная". Автор посвятил ее своим маленьким брату и сестричке. И в каком-то смысле она может служить эталоном "фамильной книги", предназначенной для внутреннего, семейного круга, но - в силу своей оригинальности - интересной и сторонним людям.

История, рассказанная в этой очень необычно оформленной книге, действительно может быть названа «ботанической», поскольку немало страниц в ней посвящено описанию редких для нас южных растений. Впрочем, есть достаточно резонов назвать ее также «детективной», или «мистической», или «невыдуманной».

Сборник рассказов московского писателя Сергея Триумфова включает страстные лирические миниатюры, пронзительные и яркие психологические истории и своеобразные фантазии-размышления на извечные темы человеческого бытия.

Книга прозы Александра Попова (директора челябинского физико-математического лицея №31) «Судный день» – это своего рода хроника борьбы и отчаяния, составленная человеком, прижатым к стенке бездушной системой. Это «хождения по мукам» души измученной, но не сломленной и не потерявшей главных своих достоинств: умения смеяться и радоваться, тонуть в тишине и касаться мира – глазами ребенка.

Роберто Бартини - человек-загадка. Кем он был - гениальным ученым, на века опередившим свое время, мыслителем от науки, оккультным учителем? Этот материал - только краткое введение в судьбу "красного барона".

"Люди спрашивают меня, как оставаться активным. Это очень просто. Считайте в уме ваши достижения и мечты. Если ваших мечтаний больше, чем достижений – значит, вы все еще молоды. Если наоборот – вы стары..."

"Отец Александр [Мень] видел, что каждый миг жизни есть чудо, каждое несчастье – священно, каждая боль – путь в бессмертие. А тем более цветок или дерево – разве не чудо Божье? Он говорил: если вам плохо, пойдите к лесу или роще, возьмите в руку ветку и так постойте. Только не забывайте, что это не просто ветка, а рука помощи, вам протянутая, живая и надежная..."

"Всего Капица написал Сталину 49 писем! Сталин не отвечал, но когда Капица, не понимая такой невоспитанности, перестал ему писать, Маленков позвонил Капице и сказал: «Почему вы не пишете Сталину, он ждет новых писем». И переписка (односторонняя) возобновилась".

"Через цвет происходит таинственное воздействие на душу человека. Есть святые тайны - тайны прекрасного. Понять, что такое цвет картины, почувствовать цвет – все равно, что постигнуть тайну красоты".

"...Ненависть, если и объединяет народ, то на очень короткое время, но потом она народ разобщает еще больше. Неужели мы будем патриотами только из-за того, что мы кого-то ненавидим?"

"Внутреннее горение. Отказ от комфорта материального и духовного, мучительный поиск ответов на неразрешимые вопросы… Где все это в современном мире? Наше собственное «я» закрывает от нас высшее начало. Ведь мы должны быть свободными во всех своих проявлениях. Долой стеснительность!.."

"В 1944 году по Алма-Ате стали ходить слухи о каком-то полудиком старике — не то гноме, не то колдуне, — который живет на окраине города, в земле, питается корнями, собирает лесные пни и из этих пней делает удивительные фигуры. Дети, которые в это военное время безнадзорно шныряли по пустырям и городским пригородам, рассказывали, что эти деревянные фигуры по-настоящему плачут и по-настоящему смеются…"

"Для Beatles, как и для всех остальных в то время, жизнь была в основном черно-белой. Я могу сказать, что ходил в школу, напоминавшую Диккенса. Когда я вспоминаю то время, я вижу всё черно-белым. Помню, как зимой ходил в коротких штанах, а колючий ветер терзал мои замерзшие коленки. Сейчас я сижу в жарком Лос-Анджелесе, и кажется, что это было 6000 лет назад".

"В мире всегда были и есть, я бы сказал так, люди этического действия – и люди корыстного действия. Однажды, изучая материалы по истории Челябы, я задумался и провел это разделение. Любопытно, что в памяти потомков, сквозь время остаются первые. Просто потому, что их действия – не от них только, они в унисон с этикой как порядком. А этический порядок – он и социум хранит, соответственно, социумом помнится".

"Я не турист. Турист верит гидам и путеводителям… А путешественник - это другая категория. Во-первых, ты никуда не спешишь. Приходишь на новое место, можешь осмотреться, пожить какое-то время, поговорить с людьми. Для меня общение по душам – это самое ценное в путешествии".

"В целом мире нет ничего больше кончика осенней паутинки, а великая гора Тайшань мала. Никто не прожил больше умершего младенца, а Пэнцзу умер в юном возрасте. Небо и Земля живут вместе со мной, вся тьма вещей составляет со мной одно".

"Я про Маленького принца всю жизнь думал. Ну не мог я его не снять! Были моменты, когда мальчики уставали, я злился, убеждал, уговаривал, потом ехал один на площадку и снимал пейзажи. Возможно, это одержимость..."

"Невероятная активность Запада во всем происходящем не имеет ничего общего ни со стремлением защищать права человека на Украине, ни с благородным желанием помочь «бедным украинцам», ни с заботой о сохранении целостности Украины. Она имеет отношение к геополитическим стратегическим интересам. И действия России – на мой взгляд – вовсе не продиктованы стремлением «защитить русских, украинцев и крымских татар», а продиктованы все тем же самым: геополитическими и национальными интересами".