Последний парад для адмирала

У всякого гениального стратега бывает «свой Тулон». И даже имена полководцев, ни разу не потерпевших поражения, всё равно ассоциируются с какой-то конкретной победой. Для «железного герцога» Артура Веллингтона — это Ватерлоо, для «белого генерала» Михаила Скобелева — Плевна.

Трагедия, когда «Тулон» по независящим причинам не удаётся и оборачивается своей противоположностью… Один из таких ярчайших случаев в отечественной истории — сражение у острова Цусима. Сражение, которое должно было обессмертить имя Зиновия Рожественского, но обернувшееся в итоге для него страшным поражением. Впрочем, не только для него. Цусима стала для русских тем же, чем для американцев — Пёрл-Харбор. Синонимом даже не разгрома, а полной катастрофы.

История склонна повторяться. И не столько в форме трагедии, а затем фарса, как утверждают марксисты, а в механическом повторении старых ошибок. Те же Канны, по справедливому утверждению Иосифа Бродского, повторились под Сталинградом. Где-то может вновь повториться и Цусима… Поэтому есть повод вернуться к этой теме и посмотреть, что же, собственно, тогда произошло. И восстановить историческую справедливость по отношению к этому прекрасному офицеру, которого до сих пор позиционируют как адмирала-дебила.

Ведь на самом деле у него было всё, чтобы встать в одном ряду с адмиралами уровня Горацио Нельсона или Честера Нимица: и личная храбрость, и талант отнюдь не кабинетного стратега. Но… всё сложилось по-другому. Его «Тулон» превратился в Цусиму.

Зиновий Петрович Рожественский (1848—1909), казалось, всегда являл образ офицера, точно соответствующего идеалам русской армии. «Слуга царю, отец солдатам» (правда, в нашем случае матросам). Блестяще закончил Морской корпус (1868), служил в Практической эскадре под началом талантливого вице-адмирала Григория Бутакова. Практическая эскадра занималась испытаниями наиболее перспективных образцов вооружения. Заинтересовался артиллерией и закончил Михайловскую артиллерийскую академию в Петербурге по специальности морского артиллериста. По первому разряду. Не будем касаться всех фактов биографии. Укажем, что к началу Русско-турецкой войны (1877—1878) Зиновий Петрович уже начальник всей артиллерии Черноморского флота. Неплохая карьера для гардемарина 1868 года выпуска. Но разве может моряк Рожественский не участвовать в боях? Вот самый известный морской бой этой кампании.

11 июля 1877 года русский вооружённый пароход «Веста» был обнаружен турецким броненосным корветом (в отечественной историографии его ошибочно называют броненосцем) «Фетхи-Буленд». Впрочем, даже не будучи броненосцем, «Фетхи» на голову превосходил «Весту» и в вооружении, и бронировании. Да и скорость хода была больше.

По ходу боя Рожественский заменил выбывшего командира артиллерийского расчёта и точным огнём нанёс неприятелю серьёзные повреждения, вынудившие его отступить.

Как итог награда — Георгиевский крест IV степени. Но будущий адмирал тяготится почестями и орденом. «Ведь я ничего не совершил. Только лишь один раз выстрелил в корвет. Да и вообще это был не бой, а бегство», — говорил он позднее. Уломали (точнее, уломал всё тот же Бутаков). Принял орден.

Зиновий Петрович не был бы самим собой, если бы не сделал теоретического вывода из боя. И он публикует статью «Броненосцы и купцы-крейсера», в которой выступает с критикой технической отсталости отечественного флота и призывом переориентироваться на строительство более перспективного оружия — броненосцев.

Правительство получившей вследствие русско-турецкой войны независимость Болгарии заинтересовалось блестящим молодым офицером. И «взяло его в аренду», сделав… командующим всеми ВМС страны. Их Рожественский и отстроил, по совместительству покомандовав и «княжеско-болгарской яхтой».

К началу Русско-японской войны Зиновий Петрович был начальником Главного морского штаба. Уже в ходе войны он становится вице-адмиралом и возглавляет 2-ю Тихоокеанскую эскадру, с которой идёт к Цусиме.

Когда речь заходит о Цусиме и упоминают вице-адмирала Зиновия Рожественского, то, как правило, возникает краткая, но ёмкая характеристика: «адмирал — дебил», человек, погубивший эскадру. Никто не думает, что дебил не смог бы организовать практически кругосветку, не потеряв ни одного корабля (многие из которых годились лишь для металлолома) и своевременно обеспечивая их топливом. А Зиновий Рожественский смог.

Рожественского обвиняют в том, что у него было много устаревших кораблей с низким ходом, что уменьшало общий ход эскадры (все подстраиваются под самого медленного). Но многие корабли ему просто навязали приказом сверху. Например, адмирал не хотел включения в состав эскадры броненосцев береговой обороны, имевших невысокий ход и не приспособленных для ведения линейного боя. Также он был против безнадёжно устаревшего броненосца «Николай I», который соответствовал требованиям 80-х годов XIX века, и ряда других кораблей.

Другое обвинение, которое часто звучит в адрес Рожественского, — недостаточная подготовка команды. Но при этом забывают: команда набиралась из того, что было. Пришлось, например, подчистить все питерские и кронштадтские гауптвахты, так что 2-я Тихоокеанская эскадра являла из себя некоторый аналог штрафбата. Набирался штат и по контракту. При этом добровольцы-контрактники имели довольно слабое представление о своей будущей профессии. Некоторые не умели вязать морские узлы или принайтовить шлюпку к борту (последнее, думается, увеличило число жертв, когда команды покидали тонущие корабли). Об уровне подготовки свидетельствует один факт. Старшим офицером на военном транспорте «Иртыш» ходил лейтенант Пётр Шмидт. Во время выхода из Ревеля он умудрился коснуться мели и серьёзно повредить корабль, хотя этот фарватер был знаком любому моряку-балтийцу и «не вписаться» в него надо было очень постараться. В итоге вход эскадры был задержан. Во время стоянки в Порт-Саиде по пути к Цусиме лейтенант был списан на берег. В дальнейшем Шмидт возглавит неудачный антиправительственный путч в Севастополе и будет казнён.

Впрочем, слабо выраженную традицию мореходства, долгое отсутствие побед в морских сражениях (после Синопа мы не побеждали) тоже не следует сбрасывать со счетов. Кстати, это относится и к современному флоту. Синоп так и остался последним полноценным сражением флотов (а не отдельных кораблей или небольших отрядов), в котором Россия одержала победу.

В походе Рожественский организовывал учебные стрельбы. В них было использовано несколько годовых комплектов снарядов. Однако и этого оказалось недостаточно…

Также считается бессмысленным поход во Владивосток после капитуляции Порт-Артура и гибели 1-й Тихоокеанской эскадры. Но так считал и адмирал Рожественский. В рапорте на высочайшее имя (то есть обращаясь лично к императору) от 17 февраля 1905 года он просил в сложившейся ситуации усилить свою эскадру частью кораблей Черноморского флота (тремя броненосцами и двумя крейсерами), что, впрочем, оказалось невозможно по целому ряду дипломатических причин.

И ещё Зиновия Петровича укоряют тем, что он не составил плана боя. Но о каком плане можно говорить, не зная диспозиции будущего сражения и направления предполагаемого удара врага. Где произойдёт бой? Сразу же после прохода пролива? Или позже? Откуда нападёт вице-адмирал Хэйхатиро Того? Пойдут ли его корабли с правого или левого фланга? Пересекут ли траверз? А может быть, время суток и погода позволят ему предпринять торпедную атаку? Кстати, на всех кораблях были установлены самые современные на тот момент системы связи знаменитой немецкой фирмы «Телефункен», позволявшие передавать сообщения на расстояние (страшно подумать!) до целых ста миль, так что руководить боем можно было вполне комфортно.

Перед сражением адмирал организовал двухколонное построение, которое делало эскадру более компактной и мобильной. В итоге в начале боя корабли заняли максимально выгодное для себя положение. Первым кораблём, покинувшим строй (для исправления повреждений), был японский броненосный крейсер «Асама» (в начале войны именно он возглавил бой неприятельской эскадры против «Варяга»). В первые 15 минут флагман Того эскадренный броненосец «Микаса» получил 19 попаданий, были повреждены ещё два броненосных крейсера «Касуга» и «Ниссин». Русская эскадра добилась попаданий практически во все корабли 1-го и 2-го боевых отрядов японцев (основные силы).

Племянник адмирала Кихитаро Того, служивший на эскадренном броненосце «Асахи», которым командовал капитан Иван Намото (пусть имя не удивляет читателей, капитан был православным), оставил следующее его описание: «Я не знал, куда можно ступить. Останки людей, оторванные конечности покрывали искорёженную палубу. Когда я позвал людей помочь раненым и убрать трупы, они в ужасе попятились. И лишь когда я сам стал их убирать, они тоже принялись за дело».

До момента ранения Зиновия Петровича русская эскадра по самым скромным оценкам сражалась с врагом на равных. Тяжёлое ранение адмирала действительно привело к распаду единого организма и полному разгрому.

Но был ряд и объективных причин, приведших к поражению, не связанных, впрочем, с именем адмирала.

По воспоминаниям талантливого кораблестроителя академика Алексея Крылова, для снарядов, подготовленных для эскадры, установили повышенный процент влажности взрывчатого вещества. Предполагалась, что иначе при прохождении тропиков может возникнуть опасность самовозгорания в них пироксилина. Вместо обычной нормы в 10—12% влажность в них была увеличена до 30%. В итоге при стрельбе в снарядах взрывался запальный стакан снарядной трубки, но сам заряд оставался целым.

Представьте себе, читатель, что вы боксёр и сражаетесь с боксёром, который примерно равных вам категории и профессиональных данных. Но с одним условием. Вы боксируете в перчатках, смягчающих удары, а он дерётся без оных. Понятно, кто победит в таком поединке. Так вот, русский флот оказался именно в роли подобного боксёра в перчатках. Судя по всему, те снаряды, которые всё же нанесли повреждения (тому же «Асахи»), или были недостаточно «подмочены», или же удачно сдетонировали при ударе.

Кроме того, российские корабли были просто не достроены. На некоторых из них проводились доделочные работы непосредственно в процессе похода. Например, только на флагмане эскадры броненосце «Князь Суворов» находилось семь гражданских инженеров (в итоге их оформили в инженеров-механиков флота). Также на борту были техники и рабочие. Кроме того, и ранее сделанные корабли не всегда были в удовлетворительном состоянии. За несколько лет до Цусимы старший флагман 2-го Флотского дивизиона Балтийского флота вице-адмирал Владимир Мессер обращал внимание на часто встречающиеся производственные дефекты, которые, как правило, оставались неисправленными, — недостаточную водонепроницаемость переборок и не всегда удовлетворительное давление в паровых котлах.

Тем не менее после войны, во время судебных процессов по делу сдачи кораблей, адмирал Зиновий Рожественский подчёркивал готовность принять всю ответственность на себя. Но был оправдан «как не вполне сознававший по состоянию здоровья (ранению. — А.М.) значения происходивших вокруг него событий».

Ушёл в отставку. Жил уединённо, посвятив себя жене, дочери и внуку. Но следил за развитием флота.

Он одним из первых оценил гений британского адмирала, первого лорда адмиралтейства Джона Арбетнота Фишера, создавшего дредноуты. Хотя многие адмиралтейства считали возможным использовать промежуточный вариант линейного корабля (у тех же японцев тогда появились «Сацума» и «Аки»). При этом Рожественский не обольщался об уровне подготовки отечественных моряков, с горечью констатируя, что Цусима мало чему научила: «Система образования личного состава настолько устарела, что если б лучшими нашими людьми укомплектовать в настоящее время эскадру из дредноутов, идеально построенных и образцово снаряжённых за границей, то такая эскадра, вследствие недостаточного развития и навыка личного состава, при столкновении с равным числом более старых линейных кораблей любого из первоклассных флотов была бы разбита наголову». Думается, эти слова не устарели, ибо прерванная в советское время традиция и ныне сокращающиеся флоты, стоящие на приколе, вряд ли прибавляют морякам опыта. Да и качество кораблей не стало лучше.

31 декабря (по старому стилю) встречал Новый год в кругу семьи. Пришла дочь с сыном и супругом. Был весел. Много шутил за столом. В два часа пополуночи поднялся к себе. Неожиданно послышался стук падающего тела. Прибывшие врачи установили мгновенную смерть от паралича сердца. Последний парад завершился.

Источник: chaskor.ru