Мне бывает 18, а бывает 60

Есть люди-холсты, а есть люди-краски. На первых жизнь рисует свои узоры, вторые сами расцвечивают всё, к чему ни прикоснутся. Диана Арбенина, лидер группы "Ночные Снайперы", — набор красок, она окрашивает собой пространство, в котором оказывается сама и в котором оказываемся мы, будь то концерт, радиоэфир, телепроект или откровенная беседа. Она уникальна, и поэтому ни на кого не похожа. Иногда её называют рокершей, но для этого определения она слишком глубока и многослойна. Иногда пишут, что она поющая поэтесса, но и в этих рамках она не умещается: любит экстремальный спорт, экспрессивна, жизнелюбива — не сравнить с неженками, рифмующими "придёшь-уйдёшь", сидя у окошка. Хотя она, конечно, и рокерша, и поэтесса, и музыкант, и невероятно харизматичная девушка. Год назад ей исполнилось 33. И, как часто бывает с одарёнными людьми, этот рубежный возраст открыл ей новую себя. А нам — новую Диану.
В чате поклонники её спросили: "Вы недавно прыгнули с парашютом. Страшно было?". Она написала: "В небе хорошо — если его не боишься". Она, кажется, уже ничего не боится — и летает, парит, кувыркается в воздушных потоках жизни и творчества с видимым удовольствием. "Неужели это Арбенина?" — вот лейтмотив реакции окружающих на её новые проекты: участие в конкурсе "Две звезды" и книгу стихов "Дезертир сна". Она и впрямь сильно изменилась. Худенький взъерошенный подросток, немножко нервно рассказывающий нам про свою тридцать первую весну, исчез. Перед нами предстала интригующе чувственная женщина, чья тридцать четвёртая весна пришла с новыми нотками — в голосе, новыми образами — внешне и новыми желаниями — в сердце. Недавно она спела "Не отрекаются любя" так, что встали волосы дыбом — а ведь казалось, что никому после Пугачёвой не удастся высечь из нас искру. Нынешней Арбениной это удалось.

- Диана, скажите, вы часто оказываетесь перед выбором — простить человека или же оборвать отношения, отказаться от этого человека вообще? И чего вы никогда никому не простите?

- Вообще-то, чем старше я становлюсь, тем больше начинаю ценить такие человеческие качества, как терпимость и прощение. Но с постулатом Льва Толстого о том, что следует подставить другую щёку после пощечины, я не согласна, потому что всегда буду защищать. Своих близких, в первую очередь. И ещё так получилось, что предательство я до сих пор простить не могу. У меня бывали разные ситуации: например, когда человека, который меня предал, я прощала (речь идёт о конкретном человеке, его уже нет в живых, к сожалению) — так как он был одним из самых близких моих друзей. Но были предательства, которых я не прощала и никогда простить не смогу. Причём я не говорю об этом на всех углах, я просто исчезаю из жизни сделавшего это человека достаточно мягко, но... конкретно.

- Вы говорите о предательстве в глобальном смысле. А более мелкие изъяны человека способны принять? Несхожесть в чём-то — это повод перестать общаться?

- Я очень люблю дискуссии, мне нравится, когда люди разные. Есть изъяны, которые могут досаждать и мешать общению, и в этом случае я, понятное дело, отодвигаюсь. Но чтобы я отодвинулась — для этого нужно постараться! Во всяком случае, я, увидев, что мой друг плюнул жвачку мимо урны, не перестану с ним общаться. Просто скажу, чтобы он её поднял и бросил куда нужно.

- То есть на всё, что вы не приемлете, будете реагировать?

- Не на всё, безусловно. Мне, например, может не нравиться, как, условно говоря, Петя, сидящий за соседним столиком в кафе, ест курицу, но я же не подойду и не дам ему по лицу. Самое главное — толерантность. Но если говорить глубже — как я реагирую на мир вообще — я, конечно, не пассивный человек, у меня совершенно конкретное отношение ко всему, что происходит — к стакану ли, что стоит на столе, к телефону — моему или моего оппонента. И это очень здорово, ведь каждый раздражитель закономерен, а если ты станешь равнодушным, значит тебе ничего не интересно, и жить незачем. Но это не значит, что я вторгаюсь в чужое пространство. Более того, возвращаясь к началу разговора, чем старше становлюсь, тем отчётливее понимаю: в чужой монастырь соваться не надо со своим уставом. Вот и всё.

- Меня потрясла история из вашего детства — про больную собаку. Я прочитала в одном вашем интервью, что, когда вы жили на Севере, у вас был пёс, потом он заболел чумкой, вы его долго выхаживали, он выздоровел. А когда вам нужно было переезжать в другой город, родители решили собаку убить, и пока вас не было дома, сделали это. А вам сказали, что собаку отдали в хорошие руки. Вы догадались, что произошло, но не признались родителям, молчали несколько лет — пока не случился нервный срыв. Так ли всё было на самом деле? Чему научило вас это переживание? Став взрослой, сумели ли вы объяснить и оправдать поступок родителей?

- Ваш вопрос — абсолютно снайперское попадание! Ко мне вот сейчас, буквально час назад, приезжал отец. Я поехала его встречать, и по дороге отец спросил: "Почему ты врёшь всем об этой собаке, которую на самом деле я не убивал?". Он тоже прочёл об этом в прессе, а мы к этой теме не возвращались с того, собственно, момента. Собака действительно заболела чумкой, её лечили и вылечили, но она перестала ориентироваться в пространстве. Меня действительно не было в тот момент, когда они решили её, оказывается, не застрелить (как он сейчас мне сказал), а отдать в одну из старательских артелей (мы жили на Колыме), объяснив, что это собака после чумки и так далее. Поэтому получается, что собака была жива, и можно меня обвинить во лжи. Однако несмотря на то, что мы восстановили справедливость по фактам — был пёс, он заболел, его не убили, но, меня не спросив, отдали куда-то — я считаю, что родители всё равно поступили со мной некорректно. Что касается нервного срыва, то он был, и никто этого отрицать не может. Что я из этой ситуации вынесла? Могу сказать, что я стала ещё больше любить родителей. На сегодняшний день я их простила — хотя думала, что не прощу никогда. Главное — уметь прощать.

- Диана, а как вас воспитывали? Чего в вас больше — материнского или отцовского?

- Ну, во-первых, меня никогда не били. Меня только один раз тятя (мои родители развелись, когда училась во втором классе, у меня появился отчим, которого я зову отцом или, по-сибирски, тятей) поставил на журнальный столик. Я хотела идти в воскресенье на ансамбль (у нас было принято говорить "иду на вязание", "на шитьё", "на ансамбль" — вроде как "на пение") — я уже начинала там что-то петь. Я хотела, а мама не хотела — она разрыдалась, был скандал, и тятя меня поднял и с конкретным таким треском посадил на столик, на который я облокачивалась. Хотел, понятное дело, шлёпнуть, но он себе этого не позволил. А во-вторых, меня воспитывали в большом паритете, я не помню, чтобы мне что-то не объяснили. Не было никаких острых моментов, о которых я могла бы рассказать, кроме этой собаки... Мы были не просто товарищами — друзьями. И даже когда появился младший брат, я ни в коем случае родителей к нему не ревновала: мы были одним органом, что ли... одним сердцем.

- Как вы сами определяете свой возраст и нынешний этап творчества и жизни? Чему вы научились, удалось ли вам избежать в жизни крупных ошибок?

- По-разному. Вот на тот момент, когда мы с вами разговариваем, мне порядка 19 лет. Может быть 18-19. А бывает, что 60. Возраст, мне кажется, не зависит от количества прожитых лет, он абсолютен в своей непостижимости. Что касается этапа нынешнего, то недавно были "Две звезды" — проект Первого канала, в котором я пела с Женей Дятловым, питерским актёром и отличным парнем. "Две звезды" меня абсолютно обнулили, то есть сделали такой же маленькой и хотящей чего-то достичь в жизни, как это было в 1993 году. В какой-то момент возраст, точнее, опыт, оседает на плечи, и ты начинаешь, как тебе кажется, мудреть. Но спустя какое-то время ты понимаешь, что это не мудрость, а пафос... И если появляется ситуация вроде "Двух звёзд", то этот пафос с тебя слетает враз, и ты становишься молодым, звонким (я, кстати, стала звонче петь после этого телепроекта) и терпеливым. Вот это самое главное. То есть, чем меньше лет — тем больше силы, тем интереснее живётся. Может быть, в 80 лет я скажу, что в 80 интереснее, чем в 5. Но для меня каждодневный различный возраст — сегодня 10 лет, а завтра — 60 — это именно количество сил. С годами ты теряешь именно физическое здоровье, которое подтачивает и духовное.

- А может быть, чем меньше лет в какой-то день, тем более безнаказанно можно себя вести?

- В данном случае, я могу констатировать полную безнаказанность в любом возрасте. Шучу конечно! А по поводу того, чему научилась, так я уже в пять лет могла сказать: "Я научилась печь блины". Не знаю... С гордостью могу сказать вот что: люблю музыку и то, что я делаю хорошо — могу каждый день играть концерты, и ни один не будет похож на другой. Все они будут разные, и у меня нет понятия "второй" концерт. Вот это моя гордость.

- Когда вы говорите про 18 или 60 лет, что подразумеваете под этой разницей? Открытость миру? Усталость?

- Для меня это количество сил. В каждый свой день человек вообще не имеет определённого возраста. Как можно, чтобы тебе целый год было 33 года? Вектор, шкала постоянно меняется! Это сила, которая каким-то чудесным образом вливается в тебя ночью и которая даёт тебе меру восприятия мира — не открытости, а именно восприятия.

- Кому вы больше доверяете в дружбе, приятельстве — женщинам или мужчинам?

- Мне нравится дружить и с мужчинами, и с женщинами. Может быть, в силу того, что моя жизнь — это творчество, мне кажется, что делить людей по полу как-то странно, и я даже об этом не задумываюсь... Есть классные парни, на которых можно положиться, есть классные девчонки, на которых можно положиться. Есть совершенно тупоголовые мальчики, в которых нет ни капли мужественности, и мне с ними неинтересно. Есть столь же тупые девочки, которым мне совершенно нечего сказать, и с ними я не общаюсь. Я вот недавно поняла... Перед отъездом на Кубань у меня случилась бессонная ночь, я в какой-то момент вышла на крыльцо и осознала вдруг, что несмотря на то, что часто бываю недовольна и в работе со мной тяжело, я очень счастлива. У меня потрясающие друзья, у меня отличные родные, и пожелать больше нечего.

- Знакомо ли вам такое чувство, как зависть? Завидуют ли вам и завидуете ли кому-то вы?

- Если говорить о так называемом шоу-бизнесе, где, как считается, есть завистники, нет друзей и так далее, могу сказать, что те люди, с которыми я дружу и которых все знают, меня всегда только обогревали и помогали. Их было немного. А остальные... Больше было неприятия, но зависти никогда не было. Я всегда была таким волчонком или гадким утёнком, которого не понимал никто. Была не зависть, было другое: сторонились, не признавали ни песни, ни стихи, ни личность в целом, ни внешность, ни манеры, всё отталкивалось со страшной силой. Перелом возник примерно после 2001 года, а до этого не было зависти, потому что никто меня всерьёз не воспринимал. Более того, не пускали в свою среду. А я к ним тянулась, очень хотела их узнать и не была подвержена теории о том, что лучше творца не знать, потому что он может писать отличные песни и быть при этом ублюдком. Теперь я понимаю, что эта гипотеза очень правильная, и я пятнадцать раз подумаю, знакомиться ли с кем-то, кто хочет знакомиться со мной, и на шестнадцатый скажу "нет". Произошло очень много разочарований, пока наконец-таки эти люди повернулись ко мне лицом, и это лицо оказалось просто чудовищным.

- Как вы думаете, какие на ваш счёт существуют предубеждения, заблуждения?

- Мне очень нравятся разговоры о моей сексуальной ориентации. Я безумный кайф получаю, когда читаю размышления по этому поводу, в которых есть чёткая уверенность в моей некоей конкретной принадлежности. Очень забавно.

- Диана, кто сегодня с вами рядом? Кто ваша семья, ваш любимый человек?

- Я уже говорила о своих друзьях и родителях. О моей собаке вы тоже, вероятно, знаете (огромный сенбернар Робеспьер, ласково прозванный Робеспьюшей — авт). Что касается более личного, вы хотите услышать, с кем я живу или кого я люблю? Такой человек есть, но я не уверена, что он захочет прочитать своё имя в каком-либо источнике прессы. Поэтому давайте остановимся на том, что у меня сейчас только работа.

- Хорошо, но вы наверняка размышляете о том, рожать или не рожать — как каждая молодая женщина, которой за 30. Поделитесь своими мыслями, пожалуйста. Как вы считаете, обязательно ли женщине быть матерью, чтобы ощущать полноту жизни?

- Мне кажется, обязательно. Думаю, те женщины, которые себе в этом отказали в силу разных обстоятельств, в глубине души в какой-то момент обязательно об этом жалели. Я не верю в то, что женщина никогда не хотела родить. Более того, я не имею в виду рождение как таковое, то есть саму технологию рождения: скажем, есть бесплодные женщины, но это не мешает усыновить ребёнка. По-моему, отсутствие материнского инстинкта — это противоестественно природе и Богу. Этот инстинкт во мне процветает прямо-таки с интенсивностью. И возвращаясь к конкретике ответа, мне кажется, что каждая женщина должна воспитать в себе это чувство, желание стать матерью.

- Чем вы дорожите сегодня больше всего?

- Здоровьем. Своими близкими.

- Вам нравится ваш ритм жизни?

- Да. Я постоянно тороплюсь. Постоянно недосыпаю. Но в этом, думаю, есть смысл. Вот когда мне нужно будет остановиться, всё само остановится. Я полагаюсь на своё предназначение, которое присутствует и у меня, и у каждого, кто живёт.

- Знакомо ли вам состояние "потерять голову"? От чего у вас это происходит?

- Конечно, знакомо! Это у меня может влёт произойти, причём необязательно связано с влюблённостью, с каким-то человеком. Меня может увлечь что угодно, ну вот предположим, я вчера была в яхт-клубе у своих друзей, и они мне показали отличную игру в карты, называется "уно" — один. Такая классная игра! Мы обо всём забыли и как стали резаться! Я очень увлекающийся человек, этого не скрываю, меня можно увлечь, ну я не знаю, — китайской грамотой! — в секунду.

- То есть у вас нет промежуточных вариантов — понравилось, увлеклась и т. д. — сразу вот так, потерять голову?

- Конечно, у меня нет "увлечься", нет середины, я действительно человек крайностей, несмотря на то, что мы начали интервью с размышлений о толерантности и терпимости. Но если раньше пружина взрывалась — и всё, то теперь я каким-то образом скручиваю этот маховик у себя в кулаке и пытаюсь не дать ему распуститься. Но вот этого аморфного "увлекаться" у меня нет. Я также не понимаю словосочетания "проводить время" — куда ты его проводишь? На тот свет? У людей, мне кажется, должно быть космическое желание влюбляться во всё, за что они берутся. Другое дело, что, например, наша школа отбивает всякое желание. Вот меня долбили математикой всю жизнь, я всё равно ничего не поняла, и главное, всё это было тяп-ляп и валилось из рук. Но это исключение. Если ты берёшься за какое-то дело, то оголтей от него и убери от себя тех людей, которым это неинтересно.

- У вас есть пунктики? Я, например, не выношу ночевать в гостях, хотя гостиницы люблю. Или вот толпу ненавижу. А вы?

- Могу поделиться. Я об этом никому никогда не рассказывала. Дело в том, что пока я с равномерным напряжением не завяжу шнурки, я не выхожу на сцену. Правда. Ну вот, знаете, как бывает: здесь больше пережала, здесь меньше. Пока нет ощущения, что напряжение одинаково, я не выхожу. Это касается всей концертной обуви, я должна прийти к абсолютной одинаковости, чтобы выйти на сцену. Серьёзно говорю.

- На что вы не жалеете денег и на что вам их не хватает?

- Не жалко на родителей, на подарки, на путешествия. Не хватает на то, чтобы позволить себе заботиться о своих родителях больше, чем я могу на сегодняшний день.

- Что вы делаете в периоды сумрака, когда не пишутся песни, ничего не радует?

- Да у меня всегда пишутся песни, более того, их писать — не есть моя сознательная цель. Вот они пишутся сами по себе, как цветы растут — и хорошо. В моменты сумрака? Их у меня тоже не бывает. Есть моменты усталости, тогда я ложусь спать и уповаю на то, что ночь мне принесёт хороший сон, который восстановит мои силы: так, чтобы я совершенно нормально жила на следующий день. Я не очень понимаю, что такое сумрак.

- Я знаю, что вы верите в Бога и недавно приняли крещение. Как пришли к своему выбору?

- Отвечу коротко. Не стало двух очень близких моих друзей, и в какой-то момент я пришла к тому, что мне понадобилось именно крещение в православную веру (из католической), и именно в Иерусалиме. Шестого мая был год, как я это сделала.

- Следите ли за судьбой Светланы Сургановой, вместе с которой вы начинали? Когда-то вы сказали, что время лечит — прошло ли нужное для излечения время? И что же всё-таки между вами произошло?

- Да, разумеется, я слежу за судьбой Светланы Сургановой, с которой мы начинали вместе в 1993 году. Было бы глупо отрицать мой интерес к её жизни и наоборот. Более того, мы общаемся, и даже питерскую презентацию моей аудиокниги "Дезертир сна" решили организовать в клубе, который был открыт при её участии. Что касается расставания, я, вероятно, разочарую вас, потому что никакой клубники, малины и так далее в этой истории нет. Мы просто устали друг от друга, устали вместе играть ту музыку, с которой начинали. Точнее, она начала заниматься несколько другой музыкой, более лёгким жанром, а я осталась на тех позициях, на которых всё начиналось, — на позициях "31 весны", "Пароходов". Она решила организовать своё дело, сделала это и, насколько я знаю, очень успешно.

- Как часто вы пишете стихи, какое особое настроение нужно для этого, и полностью ли самовыражена Арбенина-поэт?

- Я надеюсь, нет, не полностью. Несмотря на то, что момент "запойного" написания стихов закончился, я его, этого окончания, не боюсь. Стихи нельзя назвать цветами, как я говорила про песни, это скорее деревья — например, тополя. Я их сейчас не пишу в таком количестве, но вот пару дней назад написала — скажем так, я их не коплю. Вышел "Дезертир сна" — сборник стихов, мы сделали хорошую книгу, поработали над ней, но лишь потому, что собралось большое количество стихов. А толчком послужил именно тот "запойный" период, когда я писала, писала, писала каждый день. Но я не собираюсь ничего подталкивать.

- Пишете ли вы книгу прозы? Дневники, заметки? Всё-таки родители-журналисты — гены требуют своё?

- К родителям это не имеет отношения. Мне кажется, их тяга к письму менее выражена, чем моя. Я такой себе отщепенец. Я пишу, правда, не могу сказать, что это заметки или дневники. Жду того момента, когда то, что у меня получается в прозаическом жанре, выльется во что-то конкретное, и тогда я объявлю.

- Продолжите, пожалуйста, фразу: "Я смогу сказать, что я счастлива, если..."

- Я уже могу сказать, что я счастлива.

"Женский журнал" (июнь 2008)

Источник: сайт Дианы Арбениной