Это интересно

МИХАИЛ ФОНОТОВ
Писатель, краевед

"Каждый раз, когда поднимаюсь на Нурали, на меня находит наваждение какой-то инородности или даже инопланетности. Сам хребет выглядит стадом огромных ископаемых животных, которые в глубоком сне лежат, прижавшись друг к другу. Он словно скован беспробудной задумчивостью, он каменно молчит, но кажется, что где-то внутри его тлеет очень медленное и едва угадываемое желание пробудиться".

АНДРЕЙ ЯНШИН

Можно ли всю жизнь прожить у реки и так и не побывать у ее истока? Конечно. Но побывать – лучше. Но зачем?

Вход в аккаунт

Внук адмирала в ледовом плену (экспедиция 1862 года)

Павел Крузенштерн (1862 год)
ПАВЕЛ КРУЗЕНШТЕРН (1834-1871)
Морской офицер-гидрограф

Павел Павлович Крузенштерн родился в Ревеле 7 августа 1834 года. Его дед, Иван Федорович Крузенштерн, первый русский кругосветный мореплаватель, в это время был еще полон сил. Навещая его в Петербурге, внук слышал немало захватывающих дух рассказов о дальнем вояже, о заморских странах и неведомых народах.

Маленький Павел рос удивительно живым ребенком. Смелость его граничила с безрассудством. Однажды с четырьмя товарищами он обнаружил подземный ход в заброшенных старинных укреплениях Ревеля. Мальчики пришли в восторг. Вход был наполовину заполнен замерзшей водой. Освещая путь фонарями, они двинулись вперед, решив выяснить, куда же он ведет. Прошли несколько сотен метров. Лед под ногами подозрительно потрескивал, но никто не обращал на это внимания. И вдруг двое оказались в воде. Фонари потухли. Павел, успевший прыгнуть на выступ каменной стены, услышал крик товарищей и бросился им на помощь. Этот случай принес ему медаль за спасение утопающих, но не уменьшил его неустрашимость.

Через некоторое время, на пасхальных каникулах, он отправился из Ревеля на шлюпке в Гельсингфорс к своим родителям, жившим в то время в Финляндии. Он провел 54 часа в море, по которому ветер носил лед.

Пятнадцати лет Павел впервые увидел Белое море. Он плавал вместе с отцом на шхуне «Ермак», той самой, на которой спустя 13 лет решится совершить смелое плавание к устью Енисея. Он не был безучастным наблюдателем. С разрешения отца мальчик исполнял обязанности марсового. Он был отличным гребцом, умел управлять оленями в упряжке. Когда Павлу шел 16-й год, его взяли в далекое плавание. Много месяцев он плыл на военном транспорте «Двина» теми же морями и океанами, через которые около полувека тому назад его дед впервые пронес российский флаг на кораблях «Надежда» и «Нева». Его первое путешествие закончилось в Петропавловске-Камчатском. Он сражался с англичанами в Балтийском море (около Або) и заслужил славу лихого офицера. Павел Крузенштерн успешно продвигался по службе, но больше всего его привлекал Север, с которым он впервые познакомился в детстве. Летом 1860 года на шхуне «Ермак» он исследовал устье Печоры, ставил береговые навигационные знаки, измерял глубины и фарватер, обозначая, где могут заходить в устье реки Печоры корабли. Затем направился в пролив Карские Ворота, несколько дней исследуя его, надеясь увидеть Карское море. Но испортилась погода: пошел дождь со снегом и градом. Павел хотел исполнить мечту отца о плавании в неисследованном Карском море.

В начале 1862 года Павел Иванович Крузенштерн, которого наши исследователи называют Печорским, обратился в Морское министерство с просьбой оказать ему содействие в снаряжении экспедиции на Карское море для исследований, «имеющих важность не для одних гидрографических и морских метеорологических наблюдений, но и для цели торговой, именно достижением морем устья реки Енисей».

Начальником экспедиции был назначен его сын - Павел Павлович Крузенштерн. Ему разрешили набрать экипаж шхуны из военных моряков, выдали инструменты для наблюдений и выделили средства на покупку провизии и одежды.

1 августа 1862 года шхуна «Ермак» покинула деревню Кую на Печоре. Их путь лежал на северо-восток, к проливу Югорский Шар и дальше в Карское море, в которое после экспедиции Петра Пахтусова на протяжении последних 30 лет не проникало ни одно судно.

Когда экспедиция находилась около Болванского Носа, наплыл густой туман. С большими трудностями в течение трех дней шхуна, искусно управляемая Павлом Петровичем, пробиралась между мелями в устье Печоры. Затем разыгралась непогода. «Ермак» укрылся за Черной лопаткой, ожидая окончания бури. 14 августа экспедиция достигла Югорского Шара. В проливе, в особенности под берегом, густой массой держался лед. Через несколько часов открылось Карское море. Насколько мог видеть глаз, оно было заполнено ледяными полями, среди которых возвышались подобные горам торосы.

Крузенштерн приказал подойти к берегу острова Вайгач и отдать якорь. Он рассчитывал дождаться здесь рассвета. Место стоянки казалось защищенным от ветра, незаметны были и сильные течения. Однако спокойствие оказалось непродолжительным. «Вода стала прибывать, - писал Крузенштерн, - и сделалось весьма сильное течение из океана в Карское море. Оно доходило до четырех узлов. Лед начал валить огромными массами через Югорский Шар в Карское море. От первого же напора льда шхуна начала дрейфовать. Минут через десять другая льдина подхватила и понесла ее». Лед окружил судно. В тумане потеряли бот «Эмбрио», который также был в составе экспедиции. 21 августа начались подвижки льда. «Некоторое время я думал,- писал Крузенштерн,- что нас раздавит совершенно, но ледяные горы, столкнувшиеся за кормою и перед носом шхуны, спасли нас, хотя и оставляли нам свободным лишь небольшое пространство. Шхуну совершенно накренило льдом на левый бок, но не причинило важных повреждений».

На следующий день сжатие льдов возобновилось. Каждый час можно было ждать гибели «Ермака». Крузенштерн распорядился: команде быть готовой в любой момент покинуть судно.

По воспоминаниям одного из участников экспедиции, в эти дни моряки ежеминутно ожидали, что «масса льда раздавит шхуну: смерть смотрела нам в глаза со всех сторон».

Крузенштерн держался мужественно. Он продолжал вести метеорологические и гидрологические наблюдения. Подвижка льдов не прекращалась. Когда в ночь на 2 сентября шхуну приподняло на 150 сантиметров и повалило снова на левый борт, Крузенштерн отдал команду спускаться на лед, но во время шторма льдина начала ломаться. Он все чаще думал о необходимости покинуть судно и направиться с командой по льду к берегу, который хоть и не виден, но по его расчетам, должен находиться где-то недалеко. Он послал двух человек на поиски берега, но они его не обнаружили, хотя прошли 20 километров.

Положение экспедиции с каждым днем становилось все более сложным. Начали готовиться к походу на восток, к берегам полуострова Ямал. В лодку погрузили сухари, окорока, карты и журналы. Каждый моряк должен был взять с собой в котомке 35 фунтов сухарей, 2 фунта шоколаду, одну бутылку рома, белье, ненецкие малицы и пимы и вооружиться багром. На одного человека приходилось 28 килограммов. На шхуне ведь был более чем годовой запас продуктов, но дров хватило бы только на 4 месяца.

9 сентября утром тронулись в путь. Первым шел Крузенштерн, держа курс на восток по компасу. Многочисленные торосы и трещины пересекали путь. Многие выкупались в ледяной воде. Лодка и двое санок, на которых везли дрова и часть провизии, сломались. Пришлось их бросить. Крузенштерн распорядился, чтобы каждый взял с собой сухарей на 20 дней, а повар приготовил обед и выдал каждому по стакану рома. В этот день моряки в последний раз наелись досыта. Вечером встретилась огромная полынья. До темноты так и не удалось найти удобной переправы. Наутро Крузенштерн организовал переправу на льдине, которая вмещала только двоих человек. Полыньи и разводья встречались все чаще.

Лишь в восемь часов вечера 16 сентября все 25 человек были на твердой земле. На них не было сухой нитки. В темноте было невозможно найти дрова, чтобы обсушиться. «Утром, когда рассвело, каменья под нами чуть ли не были теплее наших тел»,- отмечал Крузенштерн в своем рапорте. С наступлением дня были найдены дрова, развели огромный костер на холме. Немного подкрепились и обогрелись, и тут старший штурман в зрительную трубу ясно различил чумы ненцев. Не прошло и часа, как моряки сидели у очага богатого оленевода Сейч Сэротэтто. Несмотря на все трудности, Крузенштерн не потерял ни одного человека.

Кстати, потомки Сейча Сэротэтто сберегли несколько любопытных документов об этой экспедиции. Сейчас они хранятся в Ямальском государственном музее.

Как и его отец, Крузенштерн снова стремился на Север. Но вместо бескрайних просторов Ледовитого океана, его направили на Балтийское море. Несколько лет он плавал на различных судах, тоскуя по тундре, оленям и льдам. Затем он попал на Аральское море. Здесь этот неугомонный и необычайно смелый человек заболел: скитания по Северу напоминали о себе тяжелым ревматизмом. Он не мог шевельнуть правой рукой. Но стоило его старому товарищу прислать письмо, что тот с пароходом «Самарканд» потерпел аварию в Сыр-Дарье, как Павел Павлович на поставленном на зимовку судне «Арал» вышел на помощь. Он работал по пояс в воде вместе с матросами 17 суток. Пароход был спасен, но здоровье Крузенштерна пошатнулось непоправимо. У него оказались поврежденными легкие. В университетской клинике Юрьева (Тарту) ему сделали операцию, которая прошла удачно. Но организм Павла Павловича был надломлен. Жизнь его оборвалась, когда ему было 37 лет.

Статья написана с использованием материалов из книги доктора исторических наук Василия Пасецкого «Очарованный надеждой».

Рубрику подготовила Евгения НЕСТЕРОВА. Фото предоставлено Раисой ПОПОВОЙ

Источник: gazetauhta.ru

 

В этом разделе вы можете познакомиться с нашими новыми книгами.

Шесть книг Издательского Дома Игоря Розина стали победителями VIII областного конкурса «Южноуральская книга-2015». Всего на конкурс было представлено более 650 изданий, выпущенных в 2013-2015 годах.

Издательский Дом Игоря Розина выполнит заказы на изготовление книг, иллюстрированных альбомов, презентационных буклетов, разработает узнаваемый фирменный стиль и т.д.

ПАРТНЕРЫ

Купить живопись

"Неожиданные вспоминания" Дмитрия и Инги Медоустов - это настоящее "густое" чтение, поэзия не слов, но состояний, состояний "вне ума", состояний мимолетных и трудноуловимых настолько же, насколько они фундаментальны. Состояний, в которых авторы тем не менее укоренены и укореняются именно (хотя и не только) через писание.

Эта детская книжечка - вполне "семейная". Автор посвятил ее своим маленьким брату и сестричке. И в каком-то смысле она может служить эталоном "фамильной книги", предназначенной для внутреннего, семейного круга, но - в силу своей оригинальности - интересной и сторонним людям.

История, рассказанная в этой очень необычно оформленной книге, действительно может быть названа «ботанической», поскольку немало страниц в ней посвящено описанию редких для нас южных растений. Впрочем, есть достаточно резонов назвать ее также «детективной», или «мистической», или «невыдуманной».

Сборник рассказов московского писателя Сергея Триумфова включает страстные лирические миниатюры, пронзительные и яркие психологические истории и своеобразные фантазии-размышления на извечные темы человеческого бытия.

Книга прозы Александра Попова (директора челябинского физико-математического лицея №31) «Судный день» – это своего рода хроника борьбы и отчаяния, составленная человеком, прижатым к стенке бездушной системой. Это «хождения по мукам» души измученной, но не сломленной и не потерявшей главных своих достоинств: умения смеяться и радоваться, тонуть в тишине и касаться мира – глазами ребенка.

Роберто Бартини - человек-загадка. Кем он был - гениальным ученым, на века опередившим свое время, мыслителем от науки, оккультным учителем? Этот материал - только краткое введение в судьбу "красного барона".

"Люди спрашивают меня, как оставаться активным. Это очень просто. Считайте в уме ваши достижения и мечты. Если ваших мечтаний больше, чем достижений – значит, вы все еще молоды. Если наоборот – вы стары..."

"Отец Александр [Мень] видел, что каждый миг жизни есть чудо, каждое несчастье – священно, каждая боль – путь в бессмертие. А тем более цветок или дерево – разве не чудо Божье? Он говорил: если вам плохо, пойдите к лесу или роще, возьмите в руку ветку и так постойте. Только не забывайте, что это не просто ветка, а рука помощи, вам протянутая, живая и надежная..."

"Всего Капица написал Сталину 49 писем! Сталин не отвечал, но когда Капица, не понимая такой невоспитанности, перестал ему писать, Маленков позвонил Капице и сказал: «Почему вы не пишете Сталину, он ждет новых писем». И переписка (односторонняя) возобновилась".

"Через цвет происходит таинственное воздействие на душу человека. Есть святые тайны - тайны прекрасного. Понять, что такое цвет картины, почувствовать цвет – все равно, что постигнуть тайну красоты".

"...Ненависть, если и объединяет народ, то на очень короткое время, но потом она народ разобщает еще больше. Неужели мы будем патриотами только из-за того, что мы кого-то ненавидим?"

"Внутреннее горение. Отказ от комфорта материального и духовного, мучительный поиск ответов на неразрешимые вопросы… Где все это в современном мире? Наше собственное «я» закрывает от нас высшее начало. Ведь мы должны быть свободными во всех своих проявлениях. Долой стеснительность!.."

"В 1944 году по Алма-Ате стали ходить слухи о каком-то полудиком старике — не то гноме, не то колдуне, — который живет на окраине города, в земле, питается корнями, собирает лесные пни и из этих пней делает удивительные фигуры. Дети, которые в это военное время безнадзорно шныряли по пустырям и городским пригородам, рассказывали, что эти деревянные фигуры по-настоящему плачут и по-настоящему смеются…"

"Для Beatles, как и для всех остальных в то время, жизнь была в основном черно-белой. Я могу сказать, что ходил в школу, напоминавшую Диккенса. Когда я вспоминаю то время, я вижу всё черно-белым. Помню, как зимой ходил в коротких штанах, а колючий ветер терзал мои замерзшие коленки. Сейчас я сижу в жарком Лос-Анджелесе, и кажется, что это было 6000 лет назад".

"В мире всегда были и есть, я бы сказал так, люди этического действия – и люди корыстного действия. Однажды, изучая материалы по истории Челябы, я задумался и провел это разделение. Любопытно, что в памяти потомков, сквозь время остаются первые. Просто потому, что их действия – не от них только, они в унисон с этикой как порядком. А этический порядок – он и социум хранит, соответственно, социумом помнится".

"Я не турист. Турист верит гидам и путеводителям… А путешественник - это другая категория. Во-первых, ты никуда не спешишь. Приходишь на новое место, можешь осмотреться, пожить какое-то время, поговорить с людьми. Для меня общение по душам – это самое ценное в путешествии".

"В целом мире нет ничего больше кончика осенней паутинки, а великая гора Тайшань мала. Никто не прожил больше умершего младенца, а Пэнцзу умер в юном возрасте. Небо и Земля живут вместе со мной, вся тьма вещей составляет со мной одно".

"Я про Маленького принца всю жизнь думал. Ну не мог я его не снять! Были моменты, когда мальчики уставали, я злился, убеждал, уговаривал, потом ехал один на площадку и снимал пейзажи. Возможно, это одержимость..."

"Невероятная активность Запада во всем происходящем не имеет ничего общего ни со стремлением защищать права человека на Украине, ни с благородным желанием помочь «бедным украинцам», ни с заботой о сохранении целостности Украины. Она имеет отношение к геополитическим стратегическим интересам. И действия России – на мой взгляд – вовсе не продиктованы стремлением «защитить русских, украинцев и крымских татар», а продиктованы все тем же самым: геополитическими и национальными интересами".