Это интересно

МИХАИЛ ФОНОТОВ
Писатель, краевед

"Каждый раз, когда поднимаюсь на Нурали, на меня находит наваждение какой-то инородности или даже инопланетности. Сам хребет выглядит стадом огромных ископаемых животных, которые в глубоком сне лежат, прижавшись друг к другу. Он словно скован беспробудной задумчивостью, он каменно молчит, но кажется, что где-то внутри его тлеет очень медленное и едва угадываемое желание пробудиться".

АНДРЕЙ ЯНШИН

Можно ли всю жизнь прожить у реки и так и не побывать у ее истока? Конечно. Но побывать – лучше. Но зачем?

Вход в аккаунт

"Очень важно быть мягким, добрым и в то же время диктатором"

Константин Райкин: "Когда у меня не получается, я злюсь, прихожу в отчаяние. И вот я, народный артист России, лауреат, монстр, начал плакать. Студенты меня окружили, как дети в песочнице. Там малыша, который вдруг заплачет, обступают... И вот эти 18-летние пингвины меня обступили. Они вдруг увидели, что опыт в нашем деле нисколько не облегчает".
КОНСТАНТИН РАЙКИН
Актёр, руководитель московского театра «Сатирикон»
Текст: Олеся Горюк

Константин Райкин стал звездным гостем детского театрального фестиваля «Снежность», главным организатором и вдохновителем которого неизменно в течение 10 лет выступает Челябинский трубопрокатный завод.

Райкин говорит тем ярче, чем большая аудитория его слушает. На пресс-конференции в Челябинском театре драмы отвечал на вопросы журналистов интересно, но без искры в глазах. А вот в актовом зале академии культуры, где желающие послушать замечательного артиста и режиссера едва не снесли дверь, разразился феерическим монологом.

Темнолицые

- Я привез в Челябинск спектакль «Однажды в деревне», Карасенка там играет темнокожая девушка Лиза Мартинес Карденас. Она сейчас у меня репетирует роль Элизы Дулитл в «Пигмалионе», а ее папу играет темнокожий Гриша Сиятвинда, лауреат Государственной премии, один из ведущих артистов «Сатирикона». Второй состав – белый. У нас задействованы разные цвета кожи. Я стараюсь и на курс к себе, и в театр набирать людей по таланту, а не по национальным признакам. Поэтому у меня работают и темнолицые, и узкоглазые люди.

Я обратил внимание: зрители, если артист играет хорошо, за сорок секунд договариваются сами с собой, почему афроамериканец играет какого-то очень русского человека. Скажем, Гриша Сиятвинда играет в «Доходном месте» Юсова. Зрителю просто невыгодно задавать себе вопрос, почему персонаж Островского темнокож.

У меня был студент-американец Один Байрон, ставший впоследствии артистом нашего театра. Сейчас он уехал в Америку. Широкой аудитории Один известен как Фил Ричардс в «Интернах». Гениально одаренный парень. Придя ко мне на курс выпускником Нью-Йоркской театральной школы, он вообще не владел русским языком. Приходил на занятия со словарем, ничего не понимал. Ему было трудно, но, поскольку он артист невероятной работоспособности и огромного дарования, через год-два освоился и дипломный спектакль – «Гамлета» – играл на русском языке. Дальше он работал в «Сатириконе», говорил с легким американским акцентом, зрители быстро привыкали к этому.

Диктатор

Очень важно быть мягким, добрым и в то же время диктатором. Разумеется, любовь должна превалировать, если речь идет о творческом коллективе. Но на одной любви театр не построить, обязательно нужен страх, иногда панический. У меня театр молодой и всегда будет молодым, пока буду им руководить.

Я сознательно создаю текучку кадров. Никто не считает себя обеспеченным до конца жизни работой, а это очень важно для артистов, чтобы они были немножко в состоянии напряжения. Артист очень быстро, несмотря на все творческие порывы, начинает жиреть, и вокруг мелких черт лица наматываются годовые кольца из жира. Такие актеры есть среди моих сокурсников, коллег, однокашников. По центру луны узнаешь мелкие черты лица. А эта огромная тарелка – годы, когда мы не виделись.

Мы добросовестный театр, и, конечно, многие не выдерживают. И я им надоедаю, и они мне надоедают своим устремлением к лени. В этом случае я прошу их уйти, тем более что новые все время подходят. Один выпуск взял, а за ними – следующий. Течет река из людей, намывается золотой песочек из актеров, которые работают в «Сатириконе» много лет. А были спектакли многолюдные, из которых никого не осталось.

Я не могу учитывать степень слезности артиста. Снимаю с него штаны и стегаю: артист любого ранга без этого не может, он всегда ведом кем-то. В противном случае это будет футболист, бегающий по полю со своими воротами и со своим мячом. Я как артист люблю получать по башке за то, что я что-то не то делаю. Не могу без замечаний! Время от времени получаю такие оплеухи от режиссеров! Но у меня кожа дубленая. Вот только терпеть не могу, когда мне как режиссеру начинают на мои замечания отвечать. Артист – человек, который должен вовремя замолчать и выполнять замечания, а не обсуждать их со мной.

Интимнейший процесс

Никого никогда не пускаю на репетиции. Нормальная репетиция – интимнейший процесс кровохарканья. Это очень некрасиво. Бывает, режиссер наберет ползала ассистентов. В это время сделать ничего нельзя: артисты зажаты, он что-то такое демонстрирует. Репетиция – это когда ничего не надо стесняться и обязательно надо изговняться. Если нет дерьма, – не будет цветка. Не получается настоящего «легко» никогда. Все эти легенды про моцартовскую и пушкинскую легкость рождены поверхностными людьми.

У нас день премьеры никогда не переносится. Вот я сейчас выпускал спектакль «Ромео и Джульетта» со своими студентами. Я им назвал день премьеры, когда они были в начале второго курса. Я им сказал число и день, будет подряд два спектакля 13 и 14 октября. Я им сказал это за два с лишним года. Они решили, что я хочу произвести на них впечатление, но именно так и произошло.

Все вводы делаю сам. Даже если массовая сцена, ввожу в нее артиста столько, сколько считаю нужным, по системе Станиславского. Режиссеры ведь очень часто эту систему дискредитируют. На словах говорят, что нужно герою придумывать биографию, откуда он вышел, куда идет. А на деле утром вводят актера в спектакль, который пойдет вечером. «Здесь будешь стоять слева, здесь поверни голову, здесь побегай». А я терпеть не могу, когда артист просто являет из себя заплату.

Мечта

В Школе-студии МХАТ преподают замечательные мастера, но она такая постЕфремовская! Они не любят образов, им нравится, когда студент, будущий артист, где-то рядышком с собой играет. Не признают перевоплощений, называя их кривляньем. А я очень люблю перевоплощения, и меня за это часто критикуют. Я очень интересуюсь михаилчеховским подходом к перевоплощениям. Станиславский утверждал, что образ – это «Я» в предлагаемых обстоятельствах роли. А Михаил Чехов говорил, что образ – это нечто отдельное, что ты к себе приближаешь и как бы надеваешь на себя.

Осенью 2013 года должна сбыться моя мечта – открытие при «Сатириконе» высшей театральной школы. Есть достаточный опыт и представление об этом. Я в свое время стоял у истоков «Табакерки», преподавал 12 лет в Школе-студии МХАТ. Мне уже пора становиться самостоятельным. В нашей школе будут учиться художники, заведующие постановочной частью, театральные менеджеры. Актерский факультет единственный будет бесплатным. Я хочу для себя спокойно, целенаправленно, как считаю нужным, воспитывать будущих артистов.

Полина

Дочь играет много, в шести театрах помимо моего. Мне было очень трудно ее заполучить в «Сатирикон», потому что она не хотела. С помощью директора я ее уломал, потому что мне такая артистка была нужна. У нас с ней те же отношения, что у меня были когда-то с папой. Она очень высоко ценила свою самостоятельность. Ее страшно оскорбляло, когда ей говорили: «Ну ты, конечно, к папе пойдешь?»

Кино

Там актер находится в цепи других звеньев. Это не более ответственная фигура, чем пейзаж. Кошка может играть лучше и выразительнее.

В кино могут играть непрофессионалы, и они очень здорово это делают. На раз можно надрючить хоть кого. А театр – это царство артиста. Вообще о том, какой артист, можно судить только по театру. Кино – унизительный немножечко вид искусства. Чего стоит факт, что самых великих артистов кино озвучили в других странах! Разве можно себе представить, чтобы Джастина Хоффмана, Джека Николсона или Марлона Брандо озвучивал другой артист?

Халтура

Сейчас много искушений в лице дорого оплачиваемых халтур, чего не терпит серьезное искусство. Если актер играет в мыле, это потом очень сказывается на его работе в театре. Сколько случаев было, когда артисты огромного дарования потом не могут играть! Невозможно играть хорошо, если много работал в дерьме. Господь Бог убирает часть таланта за небережное отношение к нему, подстригает верхушки. Актер очень быстро утрачивает дееспособность, и возврата назад нет.

В моем театре, как и в других, они получают так мало денег, что не имею я морального права говорить «нет». Не могу сказать актеру: «Слушай, я дам тебе эти деньги, только не ходи в это дерьмо». Вместо этого я плачу ему нищенскую, унизительную зарплату. Могу только надеяться на его внутренний вкус и совесть, не всегда эта надежда оправдывается. Обычно актеры скрывают от меня. Знают, что я не люблю смотреть телевизор, думают: проскочит. Иногда проскакивает, а иногда я вижу знаменитых своих артистов и как они сентиментально, с придыханием играют. Это так позорно, я им тоже это говорю. Потом я вижу попытки так же репетировать у меня, но я быстренько с этим разбираюсь. Прошу покинуть помещение и никогда не плачу по этому поводу.

Фобии

Неуспех страшнее смерти. Лучше умереть, чем уйти под звук собственных копыт. У меня на большой сцене по дням недели семь спектаклей, иногда восемь, иногда девять. Из-за стола надо вставать с легким чувством голода, и со спектаклями надо прощаться с легким чувством грусти, а не то что «Ну слава Богу, наконец-то это сняли!» «Ричарда III» мы играли около 300 раз, 270 раз я играл «Контрабас». Последний шел 12 лет, это вообще что-то невероятное. Но там я от себя зависел, поэтому он медленнее портился.

Галогенность

Люблю работать с теми, кто хочет уметь, а не с теми, кто умеет. Те, кто хочет уметь, умеют мало, но они это сознают и рвутся. У них горят глаза. Как правило, у 85 артистов из 100 глаза со временем потухают. С этими тухлоглазыми мне не хочется работать.

Работать хочется с молодыми или со взрослыми, сохранившими некую галогенность во взоре, вот у меня она есть. Я тоже ученик и люблю в себе это ученичество. Никогда не говорю: «Я сыграл Гамлета». Как это – сыграл? Играл! Питер Брук дал «Гамлету» точное определение: «Это вершина, склоны которой усеяны трупами актеров и режиссеров». Я – один из трупов этого склона. Все эти премии… На Олимпе конкуренции нет, она начинается ниже. Мы все умеем не всё.

Я тут играл как-то со своими студентами «Не все коту масленица». Репетиции вела замечательный педагог Алла Покровская, она потрясающе работает со студентами. Они у нее играют так, что их тут же расхватывают московские режиссеры. Но потом оказывается, что эти студенческие роли – лучшие в их жизни. Я предложил Покровской себя в качестве исполнителя роли Ахова. Студенты думали: ну, сейчас худрук выйдет, и ему можно будет аплодировать. А я очень трудный артист. Тупой, стайер. Мучительно работаю, безумно не уверен в себе. Мои студенты стали медленно вытягивать лица, потому что на первых репетициях у меня ничего не получалось.

Справедливости ради стоит сказать, что у меня уровень задач и притязаний был другой, чем у них.

Когда у меня не получается, я злюсь, прихожу в отчаяние. И вот я, народный артист России, лауреат, монстр, начал плакать. Студенты меня окружили, как дети в песочнице. Там малыша, который вдруг заплачет, обступают. Сострадать еще не умеют, а просто рассматривают слезки, сопли, рожицу некрасивую. И вот эти 18-летние пингвины меня обступили. Они вдруг увидели, что опыт в нашем деле нисколько не облегчает.

Самый большой кайф

У меня обязательно наступает этот момент отчаяния, даже если я знаю умом, что, как всегда, я как-нибудь вылезу из этой ямы. Каждый раз я всерьез думаю, что на этот раз действительно не вылезу. Боюсь показаться вам извращенцем, но эту муку я тоже люблю. Счастье было бы гораздо более дешевым и менее ощутимым, если бы не было оплачено такой ценой. Но когда ты видишь, как зрители с растопыренными лицами на тебя смотрят… Знаете, есть тишина пустого зала – это ноль. А есть меньше нуля – аншлаговый зал, находящийся во внимании. Втягивающая тишина. Все нитки внимания – у тебя в кулаке! Это такое ощущение власти над людьми – никакой президент страны не знает, что это такое.

Заметьте, самые большие начальники хотят быть артистами. Они спектакли играют, клипы снимают про себя. В детских мечтах все хотят ковровых дорожек. Просто некоторые это скрывают, потому что нутром чуют, что мы, артисты, ощущаем что-то такое, чего они в своей очень обеспеченной жизни ощутить не могут. Это ощущение власти, но полюбовной.

Полюбовная сдача в рабство бывает только в театре – ни писатель, ни скульптор этого не знают. Дорогостоящее, но классное ощущение. Самый большой кайф в жизни.

Источник: mediazavod.ru

 

Вокруг

Интервью с музыкантом и ведическим философом Адрианом Крупчанским

Жить, не задумываясь о смысле своего существования, – это… Это как, допустим, мы с вами выйдем на улицу, по холоду пойдем по дороге, и вы не будете спрашивать, зачем. И через день, и через три дня, и через месяц. На самом деле, вы зададите мне вопрос «зачем?» на выходе из подъезда, а то и раньше.

Интервью с режиссером Иваном Вырыпаевым

"У подлинного глубокого смеха ведь нет причин. Сама жизнь и есть его глобальная причина. Прошлым летом в Москву приезжал один индус, проводил занятия по йоге. В конце занятия он заставил всех смеяться. Он говорил: почему вам обязательно нужна причина для смеха? Вы можете искренне рассмеяться ни над чем? Ведь мы состоим из любви и юмора…"

В круге

"Мое мнение: композиторы написали черные точки – это модели. На основе этих моделей каждый пианист может попробовать создать свое произведение. И каждое новое поколение будет делать это по-своему".

Гл.режиссер челябинского Камерного театра - об искусстве и жизни

"Сейчас нас пытаются приравнять к производству. Нам внушают, что мы оказываем услуги. Но это баня должна делать, а мы вынуждаем душу трудиться – свою и зрителя. Жизнь – великая тайна. Понять, разгадать ее может помочь только искусство. Театр помогает человеку как-то справляться с испытаниями".

В этом разделе вы можете познакомиться с нашими новыми книгами.

Шесть книг Издательского Дома Игоря Розина стали победителями VIII областного конкурса «Южноуральская книга-2015». Всего на конкурс было представлено более 650 изданий, выпущенных в 2013-2015 годах.

Издательский Дом Игоря Розина выполнит заказы на изготовление книг, иллюстрированных альбомов, презентационных буклетов, разработает узнаваемый фирменный стиль и т.д.

ПАРТНЕРЫ

Купить живопись

"Неожиданные вспоминания" Дмитрия и Инги Медоустов - это настоящее "густое" чтение, поэзия не слов, но состояний, состояний "вне ума", состояний мимолетных и трудноуловимых настолько же, насколько они фундаментальны. Состояний, в которых авторы тем не менее укоренены и укореняются именно (хотя и не только) через писание.

Эта детская книжечка - вполне "семейная". Автор посвятил ее своим маленьким брату и сестричке. И в каком-то смысле она может служить эталоном "фамильной книги", предназначенной для внутреннего, семейного круга, но - в силу своей оригинальности - интересной и сторонним людям.

История, рассказанная в этой очень необычно оформленной книге, действительно может быть названа «ботанической», поскольку немало страниц в ней посвящено описанию редких для нас южных растений. Впрочем, есть достаточно резонов назвать ее также «детективной», или «мистической», или «невыдуманной».

Сборник рассказов московского писателя Сергея Триумфова включает страстные лирические миниатюры, пронзительные и яркие психологические истории и своеобразные фантазии-размышления на извечные темы человеческого бытия.

Книга прозы Александра Попова (директора челябинского физико-математического лицея №31) «Судный день» – это своего рода хроника борьбы и отчаяния, составленная человеком, прижатым к стенке бездушной системой. Это «хождения по мукам» души измученной, но не сломленной и не потерявшей главных своих достоинств: умения смеяться и радоваться, тонуть в тишине и касаться мира – глазами ребенка.

Роберто Бартини - человек-загадка. Кем он был - гениальным ученым, на века опередившим свое время, мыслителем от науки, оккультным учителем? Этот материал - только краткое введение в судьбу "красного барона".

"Люди спрашивают меня, как оставаться активным. Это очень просто. Считайте в уме ваши достижения и мечты. Если ваших мечтаний больше, чем достижений – значит, вы все еще молоды. Если наоборот – вы стары..."

"Отец Александр [Мень] видел, что каждый миг жизни есть чудо, каждое несчастье – священно, каждая боль – путь в бессмертие. А тем более цветок или дерево – разве не чудо Божье? Он говорил: если вам плохо, пойдите к лесу или роще, возьмите в руку ветку и так постойте. Только не забывайте, что это не просто ветка, а рука помощи, вам протянутая, живая и надежная..."

"Всего Капица написал Сталину 49 писем! Сталин не отвечал, но когда Капица, не понимая такой невоспитанности, перестал ему писать, Маленков позвонил Капице и сказал: «Почему вы не пишете Сталину, он ждет новых писем». И переписка (односторонняя) возобновилась".

"Через цвет происходит таинственное воздействие на душу человека. Есть святые тайны - тайны прекрасного. Понять, что такое цвет картины, почувствовать цвет – все равно, что постигнуть тайну красоты".

"...Ненависть, если и объединяет народ, то на очень короткое время, но потом она народ разобщает еще больше. Неужели мы будем патриотами только из-за того, что мы кого-то ненавидим?"

"Внутреннее горение. Отказ от комфорта материального и духовного, мучительный поиск ответов на неразрешимые вопросы… Где все это в современном мире? Наше собственное «я» закрывает от нас высшее начало. Ведь мы должны быть свободными во всех своих проявлениях. Долой стеснительность!.."

"В 1944 году по Алма-Ате стали ходить слухи о каком-то полудиком старике — не то гноме, не то колдуне, — который живет на окраине города, в земле, питается корнями, собирает лесные пни и из этих пней делает удивительные фигуры. Дети, которые в это военное время безнадзорно шныряли по пустырям и городским пригородам, рассказывали, что эти деревянные фигуры по-настоящему плачут и по-настоящему смеются…"

"Для Beatles, как и для всех остальных в то время, жизнь была в основном черно-белой. Я могу сказать, что ходил в школу, напоминавшую Диккенса. Когда я вспоминаю то время, я вижу всё черно-белым. Помню, как зимой ходил в коротких штанах, а колючий ветер терзал мои замерзшие коленки. Сейчас я сижу в жарком Лос-Анджелесе, и кажется, что это было 6000 лет назад".

"В мире всегда были и есть, я бы сказал так, люди этического действия – и люди корыстного действия. Однажды, изучая материалы по истории Челябы, я задумался и провел это разделение. Любопытно, что в памяти потомков, сквозь время остаются первые. Просто потому, что их действия – не от них только, они в унисон с этикой как порядком. А этический порядок – он и социум хранит, соответственно, социумом помнится".

"Я не турист. Турист верит гидам и путеводителям… А путешественник - это другая категория. Во-первых, ты никуда не спешишь. Приходишь на новое место, можешь осмотреться, пожить какое-то время, поговорить с людьми. Для меня общение по душам – это самое ценное в путешествии".

"В целом мире нет ничего больше кончика осенней паутинки, а великая гора Тайшань мала. Никто не прожил больше умершего младенца, а Пэнцзу умер в юном возрасте. Небо и Земля живут вместе со мной, вся тьма вещей составляет со мной одно".

"Я про Маленького принца всю жизнь думал. Ну не мог я его не снять! Были моменты, когда мальчики уставали, я злился, убеждал, уговаривал, потом ехал один на площадку и снимал пейзажи. Возможно, это одержимость..."

"Невероятная активность Запада во всем происходящем не имеет ничего общего ни со стремлением защищать права человека на Украине, ни с благородным желанием помочь «бедным украинцам», ни с заботой о сохранении целостности Украины. Она имеет отношение к геополитическим стратегическим интересам. И действия России – на мой взгляд – вовсе не продиктованы стремлением «защитить русских, украинцев и крымских татар», а продиктованы все тем же самым: геополитическими и национальными интересами".