Это интересно

МИХАИЛ ФОНОТОВ
Писатель, краевед

"Каждый раз, когда поднимаюсь на Нурали, на меня находит наваждение какой-то инородности или даже инопланетности. Сам хребет выглядит стадом огромных ископаемых животных, которые в глубоком сне лежат, прижавшись друг к другу. Он словно скован беспробудной задумчивостью, он каменно молчит, но кажется, что где-то внутри его тлеет очень медленное и едва угадываемое желание пробудиться".

АНДРЕЙ ЯНШИН

Можно ли всю жизнь прожить у реки и так и не побывать у ее истока? Конечно. Но побывать – лучше. Но зачем?

Вход в аккаунт

Не надейтесь избавиться от книг!

Не надейтесь избавиться от книг!

Текст:  kluchаar

 

Пришло время побеседовать с одним из книжных флибустьеров Челябинска Андреем Лавровым, который, зная мою тягу к «делам давно минувших дней», согласился откровенно и честно рассказать, как ему удалось трансформировать любовь к чтению и любительский самиздат в  маленькую книгоиздательскую и книготорговую индустрию – дело увлекательное и  весьма прибыльное по тем временам.

 

– Андрей, расскажи с чего все началось. Интересен ключевой момент зарождения идеи.

 

– Началось всё на первом курсе философского факультета МГУ, в 1987 году. В первые дни учебы каждый старался блеснуть своим интеллектуальным багажом, происходил взаимообмен знаниями, и это было для нас очень важно. Именно тогда закладывались первые профессиональные предпочтения и интересы, направления будущей научной деятельности. Алитературы катастрофически не хватало.  Если у кого-то что-то  и  было, то это моментально копировалось и размножалось, но спрос все равно не был удовлетворен. Зная потребности нашего маленького  философского мирка, у меня возникла мысль попробовать утолить этот книжный голод. Причем коммерческая составляющая изначально вообще не присутствовала. Мы ж были советские дети, и нас никто этому не учил. Изначально хотелось решить исключительно свои собственные  научные потребности в  редких  текстах. Естественно, скидывались на ксерокопии, на маломальский переплет. Я очень быстро втянулся в это дело, искал места, где был более качественный ксерокс, разыскал для переплетных работ какого-то  типографского старичка на пенсии. Букинистические лавки я знал неплохо, своя библиотека тоже была не самая худшая.  Были кое-какие связи с «академическими старичками»,  обладавшими богатыми библиотеками, доставшимися им еще с дореволюционных времен. Проблема, которую необходимо было решить в первую очередь, – техническая.  Необходимо было научиться быстро (иногда редкая книга бралась под честное слово всего лишь на сутки) и качественно  копировать.

 

Первый свой опыт помнишь?  С коммерческой составляющей?

 

– Конечно, как я могу забыть? Первый опыт был сопряжен с личными впечатлениями от  сборника стихов И.Бродского. Эту жуткую по качеству копию  издательства Ardis Publishing мне дал почитать на первом курсе  Дима Ерисов. Для любителя изящной словесности серебряного века чтение стихов Бродского было равносильно  тектоническому сдвигу. В какой-то степени это было неофитство, но план «поделиться с миром» созрел мгновенно. На печатной машинке было перепечатано 5 экземпляров Бродского и сделан кустарный переплет. Удивительно, но на книжной толкучке на Новом Арбате этот самопальный самиздат мгновенно разлетелся по 25 р. за штуку. Представляешь мое состояние? Ведь это были очень приличные деньги для московского студента образца 87-го года.  Позже, когда переплет стал лучше, и вместо перепечатанных на машинке листов появилась возможность делать копии на ксероксе, цена за Бродского поднялась до 50 рублей за экземпляр.  Тогда я и  решил не зацикливаться на научно-философской тематике.

 

Перестроечные СМИ прочно утвердили в общественном сознании, что самиздат – это что-то  антисоветское, с воззваниями, с борьбой за права человека. Тебе приходилось сталкиваться с подобным самиздатом? Как вообще складывались отношения с правоохранительными органами?

 

– То, что ты назвал, – лишь маленькая часть огромного мира под названием «самиздат». Конечно, все эти листки с «ленинским завещанием» ходили среди университетской среды, но особого интереса не вызывали. Скучно и как-то  лицемерно звучали мысли, что Сталин все испохабил, а вот Ленин был белый и пушистый, хотел социализм с человеческим лицом. Мы уже тогда имели доступ к достаточно закрытой информации и прекрасно отдавали себе отчет, что лепится очередной миф, очередное вранье. Лично я сторонился подобных деятелей. Как известно, зачастую карбонариев плодят сами жандармы, поэтому  - ну его, нафиг. Менты нас, конечно, пасли на книжных рядах, но для них у меня всегда в сумке лежал Сименон или Юлиан Семенов. Жирновато, ну а что делать? Могли отобрать все, в том числе и «нетрудовые доходы», поэтому игра стоила свеч. Кстати, «архипом» (так называли «Архипелаг-Гулаг») я все-таки  приторговывал. Уж больно хорошо брали. КГБ нами уже не особо интересовалось. Но мы все равно соблюдали что-то похожее на конспирацию. Если организовывалась летучая точка на факультете, то это непременно называлось книгообмен, а вместо рублей все говорили «баллы». Кстати, кто-то  и по-настоящему обменивался книгами, в том числе и я.

 

Расскажи про ваше студенческое сообщество тех лет. Ты же около 10 лет в общаге жил?

 

– Да, и это были самые веселые годы. Потом появились деньги, чтобы снимать квартиру, но от места в общаге я не отказался. Времени по-прежнему проводил там немало.  Общежитие на Вернадского было своеобразной  точкой притяжения для самого разного столичного и не очень люда. В нашем корпусе существовало некое кастовое деление -:)  Юристы  решали силовые вопросы (практически все были отслужившими в армии), философы с историками – решали мировые проблемы, а филологини традиционно служили гетерами. Студенческое братство было на высоте. Иногородние понимали, что лучше в Москве держаться вместе. Все было. Песни орали, на квартирники ходили, всю ночь напролет под водочку с консервами обсуждали Гегеля с Кантом, а утром – на лекции или семинары. Сформировалась книжная тусовка, которая, прежде всего, читать любила, а потом уже все остальное: где печатать, где переплетать, куда, кому, сколько и почем. Могу точно сказать, что издательство «Ad Marginem» выросло, в том числе, и из нашей компании. Мы же не просто тупо копировали. Мы составляли список авторов, делали сборники, компилировали.

 

Насколько я помню, ты организовал  выпуск очень интересной серии по отечественной философии и святоотеческому наследию. Расскажи подробнее.

 

– Ну, во-первых, отечественная философия входила в сферу моих научных интересов. Я изучал Мережковского и Ильина, а также весь сопутствующий  этим фигурам материал.  Святоотеческая литература пользовалась  большим спросом на книжной толкучке. Мне повезло, что была возможность общаться с Андреем Кураевым, одиозной, но очень интересной с философской точки зрения фигурой. Он часто появлялся у нас в общаге, любил посидеть с ребятами, песни тоже пел, преимущественно Галича. Тогда никто особо не задумывался о субординации, и когда я спросил о возможности порыться в  патриаршей библиотеке, ни у кого это не вызвало отторжения или недоумения. Наоборот. Я бы сказал, что нас привечали. Кураев сам подыскивал редкие издания и давал их мне на копирование. И, раз уж мне так повезло, я просто обязан был нести просвещение в массы.

 

Давай посмотрим книги. Как специалист, могу сказать, что делать тиснение дедовским способом вещь весьма трудоемкая. Вообще респект, конечно же, за столь хорошее качество самиздата.

 

– Ты знаешь, хотелось соответствовать  приличному уровню. Где-то я просто не мог прыгнуть выше головы, например фотографии и иллюстрации копировались просто ужасно. Но люди дорожили и этим. Ты удивишься, но непереплетенные и даже непрошитые листы тоже пользовались спросом. Причем, даже более массовым. Иногда приходилось лепить из того, что было. Где-то – урвешь бумагу, где-то  –  тканевый материал на обложку. Обрати внимание на тиснёные вензеля. Центровка кое-где страдает, но человека, который это делал, можно понять.

 

А вот за эти книги тебе отдельное спасибо. Даже сейчас порою трудно отыскать подобные сборники в магазинах, а тогда вообще, наверное, была одна большая лакуна.

 

–  Вот и представь, как нетерпеливо ждали студента Лаврова с его бездонным дипломатом друзья в Челябинске. Кстати, согласись, что Эко был прав, когда сравнил сегодняшнюю информационную перенасыщенность с информационным голодом. Книг в магазине – завались, а нужное и важное тонет в океанах трэша. Издержки информационного общества.

 

Ого! Солоневич, да еще аргентинского издания. Дай почитать! Слушай, да по твоим книгам можно писать историю русской философии в изгнании.

 

– Не шарь по полкам жадным взглядом, здесь не даются книги на дом :) Посмотри на чемодан Ymca-Press, который я привез из Парижа. Впрочем, и дореволюционки хватает… Но про свою библиотеку я напишу сам. Всё-таки, дело интимное.

 

 

Источник: chelyabinsk.fm

 

8.02.2016

С детства и юности, под давлением социума, мы теряем чувство (нам врожденное) Идеи. Чувство Идеи нас самих, Идеи этого мира. Падаем в морок театра теней. И вспоминание, как показывает нам автор книги Марина Борская, есть одна из немногих возможностей вернуть себе это чувство… вернуться – к себе.

Рецензия на книгу
23.07.2015

«Судный день» начинается с описания собственной смерти. Точнее, того, что происходит на следующий день. Довольно жесткая, но абсолютно искренняя для Попова метафора. В сущности, конец света для него тогда и состоялся, но жизнь-то продолжается – как абсурд.

Галина Двуреченская. Фрагменты из книги
13.06.2015

Эта книга - о современной семье, о том, какой она была, скажем, 30-40 лет назад и какой стала теперь. Об отношениях "отцов и детей". Об извечном человеческом одиночестве на миру, казалось бы - в самой гуще жизни. А если говорить вообще - о нашем мире, о человеческом уделе, о быте и бытии...

Евгений Водолазкин - своем романе "Лавр", о времени и о творчестве
10.07.2014

"Тему ты угадываешь в себе. Ты пишешь о том, чего тебе не хватает в современной жизни. Мне казалось, что сегодня большие проблемы с ценностями, которые всегда определяли нашу жизнь. Происходит какое-то забвение их. И я решил написать об этих фундаментальных вещах – о преданности, о любви, о возможности жертвовать собой ради другого".

5.03.2014

"Нас волновала тема радиоэфира, заполненного сигналами, которые подлинная Россия подает откуда-то из небытия, из того пространства, где находится все настоящее: хорошие люди, настоящая экономика, настоящие власти. Ведь где-то все это есть, не может быть, чтобы в такой большой стране этого не было. Нам бы хотелось побудить читателя к тому, чтобы переоткрыть Россию заново".

О книге, воспитании и детском чтении
18.07.2012

"Если в семье есть культ чтения, если в процессе повседневной жизни родители, просто за столом на кухне, в присутствии ребенка обсуждают интересные им книги, то ребенок обязательно почувствует тот эмоциональный фон, который царит в семье".

21.03.2012

Игорь Непеин, безвременно ушедший неистовый и бескомпромиссный уральский историк, вернулся к нам своей уникальнейшей библиотекой. Второй месяц в зале социально-культурной литературы библиотеки ЮУрГУ проходит череда тематических выставок его огромного книжного собрания.

Челябинск сегодня
28.10.2011

Мы должны убрать наркоторговцев из города. Всё очень просто. Видим, не проходим мимо. Звоним. Учимся быть заинтересованными в здоровье города.

Андрей Лавров - об особенностях перехода
22.09.2011

"...Кого получаем в итоге? Человека с какими-то абстрактными общекультурными понтами и претензиями на высшее образование, мало что знающего в своей профессии и не умеющего ничегошеньки на практике. Кому он нужен? Да никому".

В мире книг с Екатериной Боже
9.09.2011

Рубина мастерски владеет словом. Ей под силу создание любого образа, любой ситуации... Как кукольник ведет свою марионетку, так Рубина захватывает и ведет внимание читателя в ярком, карнавальном потоке своего романа с говорящим названием "Синдром Петрушки".

В этом разделе вы можете познакомиться с нашими новыми книгами.

Шесть книг Издательского Дома Игоря Розина стали победителями VIII областного конкурса «Южноуральская книга-2015». Всего на конкурс было представлено более 650 изданий, выпущенных в 2013-2015 годах.

Издательский Дом Игоря Розина выполнит заказы на изготовление книг, иллюстрированных альбомов, презентационных буклетов, разработает узнаваемый фирменный стиль и т.д.

ПАРТНЕРЫ

Купить живопись

"Неожиданные вспоминания" Дмитрия и Инги Медоустов - это настоящее "густое" чтение, поэзия не слов, но состояний, состояний "вне ума", состояний мимолетных и трудноуловимых настолько же, насколько они фундаментальны. Состояний, в которых авторы тем не менее укоренены и укореняются именно (хотя и не только) через писание.

Эта детская книжечка - вполне "семейная". Автор посвятил ее своим маленьким брату и сестричке. И в каком-то смысле она может служить эталоном "фамильной книги", предназначенной для внутреннего, семейного круга, но - в силу своей оригинальности - интересной и сторонним людям.

История, рассказанная в этой очень необычно оформленной книге, действительно может быть названа «ботанической», поскольку немало страниц в ней посвящено описанию редких для нас южных растений. Впрочем, есть достаточно резонов назвать ее также «детективной», или «мистической», или «невыдуманной».

Сборник рассказов московского писателя Сергея Триумфова включает страстные лирические миниатюры, пронзительные и яркие психологические истории и своеобразные фантазии-размышления на извечные темы человеческого бытия.

Книга прозы Александра Попова (директора челябинского физико-математического лицея №31) «Судный день» – это своего рода хроника борьбы и отчаяния, составленная человеком, прижатым к стенке бездушной системой. Это «хождения по мукам» души измученной, но не сломленной и не потерявшей главных своих достоинств: умения смеяться и радоваться, тонуть в тишине и касаться мира – глазами ребенка.

Роберто Бартини - человек-загадка. Кем он был - гениальным ученым, на века опередившим свое время, мыслителем от науки, оккультным учителем? Этот материал - только краткое введение в судьбу "красного барона".

"Люди спрашивают меня, как оставаться активным. Это очень просто. Считайте в уме ваши достижения и мечты. Если ваших мечтаний больше, чем достижений – значит, вы все еще молоды. Если наоборот – вы стары..."

"Отец Александр [Мень] видел, что каждый миг жизни есть чудо, каждое несчастье – священно, каждая боль – путь в бессмертие. А тем более цветок или дерево – разве не чудо Божье? Он говорил: если вам плохо, пойдите к лесу или роще, возьмите в руку ветку и так постойте. Только не забывайте, что это не просто ветка, а рука помощи, вам протянутая, живая и надежная..."

"Всего Капица написал Сталину 49 писем! Сталин не отвечал, но когда Капица, не понимая такой невоспитанности, перестал ему писать, Маленков позвонил Капице и сказал: «Почему вы не пишете Сталину, он ждет новых писем». И переписка (односторонняя) возобновилась".

"Через цвет происходит таинственное воздействие на душу человека. Есть святые тайны - тайны прекрасного. Понять, что такое цвет картины, почувствовать цвет – все равно, что постигнуть тайну красоты".

"...Ненависть, если и объединяет народ, то на очень короткое время, но потом она народ разобщает еще больше. Неужели мы будем патриотами только из-за того, что мы кого-то ненавидим?"

"Внутреннее горение. Отказ от комфорта материального и духовного, мучительный поиск ответов на неразрешимые вопросы… Где все это в современном мире? Наше собственное «я» закрывает от нас высшее начало. Ведь мы должны быть свободными во всех своих проявлениях. Долой стеснительность!.."

"В 1944 году по Алма-Ате стали ходить слухи о каком-то полудиком старике — не то гноме, не то колдуне, — который живет на окраине города, в земле, питается корнями, собирает лесные пни и из этих пней делает удивительные фигуры. Дети, которые в это военное время безнадзорно шныряли по пустырям и городским пригородам, рассказывали, что эти деревянные фигуры по-настоящему плачут и по-настоящему смеются…"

"Для Beatles, как и для всех остальных в то время, жизнь была в основном черно-белой. Я могу сказать, что ходил в школу, напоминавшую Диккенса. Когда я вспоминаю то время, я вижу всё черно-белым. Помню, как зимой ходил в коротких штанах, а колючий ветер терзал мои замерзшие коленки. Сейчас я сижу в жарком Лос-Анджелесе, и кажется, что это было 6000 лет назад".

"В мире всегда были и есть, я бы сказал так, люди этического действия – и люди корыстного действия. Однажды, изучая материалы по истории Челябы, я задумался и провел это разделение. Любопытно, что в памяти потомков, сквозь время остаются первые. Просто потому, что их действия – не от них только, они в унисон с этикой как порядком. А этический порядок – он и социум хранит, соответственно, социумом помнится".

"Я не турист. Турист верит гидам и путеводителям… А путешественник - это другая категория. Во-первых, ты никуда не спешишь. Приходишь на новое место, можешь осмотреться, пожить какое-то время, поговорить с людьми. Для меня общение по душам – это самое ценное в путешествии".

"В целом мире нет ничего больше кончика осенней паутинки, а великая гора Тайшань мала. Никто не прожил больше умершего младенца, а Пэнцзу умер в юном возрасте. Небо и Земля живут вместе со мной, вся тьма вещей составляет со мной одно".

"Я про Маленького принца всю жизнь думал. Ну не мог я его не снять! Были моменты, когда мальчики уставали, я злился, убеждал, уговаривал, потом ехал один на площадку и снимал пейзажи. Возможно, это одержимость..."

"Невероятная активность Запада во всем происходящем не имеет ничего общего ни со стремлением защищать права человека на Украине, ни с благородным желанием помочь «бедным украинцам», ни с заботой о сохранении целостности Украины. Она имеет отношение к геополитическим стратегическим интересам. И действия России – на мой взгляд – вовсе не продиктованы стремлением «защитить русских, украинцев и крымских татар», а продиктованы все тем же самым: геополитическими и национальными интересами".